Очаровательный повеса

Аса поднял на нее взгляд, все еще касаясь губами соска, и Эва шепотом попросила:

– Сделай так еще раз…

Он довольно улыбнулся и взял сосок в рот.

Из горла Эвы вырвался стон. Странное напряжение разлилось от соска по всему телу, между ног стало горячо. Ощущение было острым, удивительно приятным.

Она смотрела на него, явно не понимая, что с ней происходит, и это почему-то развеселило Асу. Он усмехнулся и спросил:

– Можно?

– Да, – ответила она, хотя понятия не имела, на что соглашается.

Он подхватил ее на руки, как ребенка, уложил на кровать и устроился рядом. Эва с любопытством наблюдая за ним, наконец расслабилась. Аса же с улыбкой склонился к ее груди и, завладев соском, стал сосать. Это было… восхитительно: словно искры вспыхивали под кожей. Ступни стало то ли покалывать, то ли пощипывать… пальцы ног сами собой поджались. А он перешел к другому соску. Эва выгнулась ему навстречу, не в силах сопротивляться ощущениям, едва не задыхаясь.

Он легонько прикусил сосок и посмотрел на нее: голос, которым он произнес свое «можно?», был низким, словно доносился откуда-то из бездонных глубин, – и она выдавила с трудом:

– Да…

Его язык совершил путешествие от соска по ложбинке между грудями к животу. Кончик языка обвел пупок, заставив Эву вцепиться в простыни, и застыл над островком курчавых волос, закрывавших ее самое интимное местечко.

Она в полнейшем недоумении посмотрела вниз. Его рыжевато-каштановые волосы упали на лицо, скрыв рот, но она чувствовала легкие поцелуи по самому краю пушистого холмика.

Аса поднял голову, и пронзительные зеленые глаза вопросительно уставились на нее. Он сейчас походил на Пана, покровителя дикой природы, только рогов и бороды не хватало.

– Пожалуйста, – простонала Эва, не дожидаясь вопроса.

Внимательно наблюдая за ней, Аса приподнялся, раздвинул ей ноги и немного помедлил, словно ожидая возражений, а когда их не последовало, устроился поудобнее и так близко к ее интимному местечку, что от его дыхания шевелились чуть влажные волоски.

– Можно?

Эва уже не могла говорить, поэтому лишь кивнула, но ему этого оказалось мало.

– Скажи это! – потребовал Аса.

Она нервно облизнула губы.

– Да.

– Хорошая девочка.

Он буквально вжался лицом в ее промежность и проник языком между скользкими складками к чувствительному бугорку.

«О боже!»

Эва зажала рот ладонью, чтобы не закричать, другой рукой вцепилась ему в волосы, словно пыталась то ли оторвать его от этого, безусловно, греховного занятия, то ли, напротив, желала дать понять, чтобы он не останавливался.

Она не могла дышать. Воздух наотрез отказался проникать в легкие. То, что он с ней делал, было не иначе как дьявольским наваждением, но каким восхитительным!

Разве может мужчина дать женщине такое наслаждение?

Он ласкал ее языком, и она выгибалась ему навстречу, желая, чтобы это никогда не кончалось. Она была охвачена жаром, тело сотрясала дрожь, все ее существо словно чего-то ожидало… что-то вот-вот должно произойти.

И это произошло. Она взорвалась, разлетелась на части, не в силах сдержать стоны наслаждения, вцепившись ему в волосы, чтобы не упасть. Ее ум перестал существовать, а тело бесконечно долго содрогалось в чистом первобытном наслаждении.

Когда она снова обрела способность чувствовать руки, ноги и другие части своего тела, когда сумела разжать пальцы и выпустить, наконец, его волосы, когда сумела вдохнуть, то ощутила, что тело ее покрылось влагой, и поняла: она только что родилась заново.

Аса чувствовал ее вкус на губах и языке, и ему это нравилось, невероятно возбуждало. Наблюдая за ней, он видел, как открылись ее глаза, она потянулась, как довольная сытая кошка, и все его существо наполнилось гордостью. Это он подарил ей такое наслаждение, пусть у него самого в паху все будто окаменело.

Он гладил ее бедра, живот, грудь, ощущал ее терпкий запах, и ему безумно хотелось войти в ее теплое влажное лоно… только он не мог. Не сейчас. А возможно, никогда.

Эта мысль причинила ему сильную боль, разорвала ту его часть, о существовании которой он даже не подозревал.

Вздохнув, Аса чуть отстранился и, поморщившись, поправил бриджи, ставшие слишком тесными. Она наблюдала за ним затуманенными глазами, и, наклонившись, он поцеловал ее в губы.

– Это было восхитительно…

Аса не сдержал победной улыбки, но, однако, она превратилась в болезненную гримасу.

Эва внимательно посмотрела на него, и тут ее осенило:

– О боже! Тебе же больно! – Она перевела взгляд на внушительную выпуклость на его бриджах, и глаза ее расширились. – О… надо же что-то делать.

Аса выгнул брови. До нее он никогда не занимался самоудовлетворением перед кем бы то ни было, только в уединении – от нестерпимого желания или ввиду отсутствия женщины. Что это может невероятно возбуждать обоих, ему даже в голову не приходило до той ночной поездки в экипаже.

«В конце концов, почему бы и нет?»

Он лег и расстегнул бриджи.

Ее взгляд сразу оказался прикован к его рукам, и Асе пришлось ненадолго закрыть глаза, опасаясь, что все сразу закончится, и он испачкает бриджи.