Очаровательный повеса

– Ну до чего самонадеян, но ведь так еще юн. Я очень беспокоюсь.

Потом она посмотрела на Асу и улыбнулась, хотя улыбка была не слишком веселой.

– Пойдем в постель.

– Я нашел его, – тремя днями позже объявил Элф, входя в кабинет.

Эва подняла голову, но поскольку все мысли занимала работа, не сразу поняла, о чем это он.

– Кого нашел? – спросил Аса.

Он уже несколько дней ходил злой, словно лев с колючкой в лапе, поскольку никак не мог отыскать Хэмпстона. Виконт как сквозь землю провалился – возможно, даже покинул Лондон, что не могло не радовать Эву.

Она не хотела, чтобы Асу арестовали за убийство аристократа или, хуже того, убили.

Элф взглянул на Асу с откровенным неудовольствием:

– Ну как кого? Агента, конечно.

Эва нахмурилась, ничего не понимая, зато Аса сразу вскочил:

– Агента Хэмпстона?

– Ну да.

Он высунулся в коридор, кому-то подал знак, и Фогель с Маклишем втащили в кабинет незнакомца, который выглядел обычным работягой, если не считать глаз: злых, хоть и испуганных.

– Это Олдман, – сообщил Элф. – По крайней мере, так он себя называет. Сегодня я обнаружил его под сценой, когда он пытался поджечь бочонок с порохом.

Ни слова не говоря, Аса сделал два быстрых шага к пленному и нанес ему такой удар в челюсть, что Фогель и Маклиш не смогли удержать его, и он врезался в стену.

– Не уверена, что это поможет, – вздохнула Эва.

– Это помогло мне, – огрызнулся Аса и потряс ушибленной рукой. – Теперь я чувствую себя гораздо лучше. – Он подался к Олдману. – Когда чертов Хэмпстон тебя нанял?

– Да пошел ты! – взвизгнул тот, сидя на полу. – Понятия не имею, о чем ты.

– Он врет! – выкрикнул Элф. – Не далее как пять минут назад он мне сказал, что ему заплатили, именно виконт.

Аса угрожающе сжал кулак, и Олдман тут же пошел на попятную:

– Нет, я скажу! Хэмпстон мне заплатил. Это правда.

Аса выпрямился и улыбнулся Эве:

– Вот видишь? У нас есть свидетель.

– Ты хочешь привлечь виконта к суду? – удивилась она.

Аса покачал головой.

– Я против аристократа? Это вряд ли. В суде меня никто и слушать не станет. Но у меня есть друзья, и один из них – Аполлон, родственник герцога Уэйкфилда, который может выступить свидетелем.

Эва нахмурилась.

– Но что может сказать герцог Уэйкфилд, если он ничего не видел?

Аса ухмыльнулся.

– Это неважно. Он один из самых могущественных пэров Англии, и суд поверит ему на слово. Ну а если нет… как я уже сказал, ничего не имею против разобраться с виконтом собственными руками.

У Эвы сжалось сердце при мысли, какому риску он намерен себя подвергнуть.

– Попробуй все-таки договориться с герцогом.

Аса понимающе ухмыльнулся, словно умел читать мысли:

– Как скажешь, дорогая.

Он схватил Олдмана за грудки, рывком поставил на ноги, и посмотрев в задумчивости на Элфа, Маклиша и Фогеля, приказал:

– Вы тоже пойдете со мной: будете свидетелями, – ведь слышали же его признание. – Потом его глаза остановились на Эве, и он нахмурился: – Черт, я совсем забыл: ведь Жана-Мари нет…

– Зато есть Генри, – спокойно возразила Эва, и мастиф в знак согласия стукнул хвостом по полу.

Аса взглянул на пса с большим сомнением.

– Мне не нравится, что ты останешься одна.

Эва закатила глаза:

– Да что со мной может случиться средь бела дня. К тому же здесь повсюду люди.

Аса заколебался, но тут Олдман начал вырываться, и пришлось принять решение:

– Ладно. Мы недолго. Оставайся здесь с Генри, но никуда не выходи и…

Она коснулась пальчиком его теплых губ.

– Идите. Мы справимся.

Мужчины ушли, а Эва медленно опустилась на стул и прикусила губу. Хэмпстон – крепкий орешек, его на испуг не возьмешь. Даже помощи герцога Уэйкфилда может оказаться недостаточно. Она вздохнула и посмотрела на Генри. Собака встала, положила голову ей на колени и тоже вздохнула.

Эва почесала пса за ушком.

– Тебе не хватает твоей подружки голубки? Знаешь, я очень по ней скучаю.

Мастиф поднял на нее грустные глаза, зевнул и направился к своей куче тряпья, а Эва склонилась к бухгалтерским книгам, хотя долго не могла сосредоточиться на цифрах. Наконец волнение улеглось, и она с головой ушла в работу, пока не услышала рычание. Она не сразу поняла, что это такое, поскольку Генри никогда не рычал.

Она посмотрела на пса. Мастиф стоял у ее стола, шерсть на спине торчала дыбом, а из пасти вырывались весьма устрашающие звуки.

Эва могла бы испугаться, если бы пес смотрел на нее, а не на дверь: опасность исходила оттуда. Заметив, что дверная ручка поворачивается, она не удивилась, увидев на пороге не Асу, а виконта Хэмпстона.

– О, дорогая, – проговорил незваный гость, – думаю, больше нет необходимости спрашивать, вспомнила ли ты меня: выражение твоего лица, не слишком, впрочем, привлекательного, говорит само за себя.

Эва встала и положила ладонь на загривок Генри.

– Я помню вас, милорд, и, полагаю, вам лучше уйти. Мистер Харт знает, что это вы приложили руку к происшествиям в «Хартс-Фолли» и наняли бандитов, напавших на наш экипаж. Сейчас он у герцога Уэйкфилда, но с минуты на минуту вернется с полицией.

Да, ложь, но вполне оправданная, учитывая обстоятельства.