Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ)

Одна из них разогнулась, и сердце моё заколотилось — мне показалось, что это была Рэя. Женщина была столь же высока и так же мощно сложена. Но через миг беспочвенные надежды развеялись — обострённое Кошкой зрение помогло рассмотреть в ночном сумраке незнакомое лицо, чёрные губы и татуировку на подбородке. Женщина направилась в дом, и на её поясе слегка позвякивали свисающие бахромой металлические подвески. С таким же тихим звоном вторая удалилась в сторону сада наложников.

— По моему сигналу бежим, — едва слышно прошептал Иорвет, кивнул на мостик и полуприкрыл глаз, прислушиваясь. За первой женщиной закрылась дверь. — Сейчас!

Пригибаясь, мы выскочили из кустов и помчались к реке. В два прыжка преодолели мостик и скрылись в тени валуна. Я с облегчением выдохнула — даже на расстоянии вытянутой руки я едва могла рассмотреть Иорвета на фоне чёрного камня. Дворцовая дверь открылась вновь, мы переждали, пока ещё одна женщина из Двенадцати не пройдёт мимо, и от камня к камню перебрались за дворец. Приметив подходящую сосну, Иорвет ухватился за нижнюю ветку и, как Маугли, забрался на верхушку. Пополз к крыше по одной из ветвей и, перекинув верёвку, чтобы концы свисали с двух сторон, соскользнул по ней вниз. Потом раскачался и мягко спрыгнул на крышу. Я поняла, что всё это время не дышала.

Освободив верёвку, он зацепил крюк за карниз и скинул мне конец.

***

Под густой тенью верхней крыши мы ползком обогнули две стены прежде, чем нашли место, откуда было видно дитя. Узкие резные вентиляционные окна опоясывали по периметру все стены этого полуэтажа, стиснутого между карнизами кровель. Мы улеглись на скате нижней крыши и наблюдали за происходящим в просторном дворцовом зале. Изнутри шёл тёплый воздух с запахом благовоний. Дракончик — крохотная ювелирная копия Виллентретенмерта, лежал свернувшись среди расшитых золотом перин на высокой каменной кровати, в основании которой виднелось печное устье.

— Вот для чего Хатун Мелике построила новую печь, — прошептала я. — Это колыбель для дитя.

Иорвет не ответил и перегнулся через меня, чтобы заглянуть в зал.

— Надо подождать, пока уйдёт охрана, — тихо сказал он. — Похоже, что они ждут царицу.

Я снова прильнула к решётке. Посередине гигантского зала, занимающего, видимо, существенную часть дворца, стояла необъятная кровать с резным балдахином, на которой щуплая сгорбленная старуха неторопливо взбивала подушки. Дверь охраняли две воительницы из Двенадцати.

Время шло. Охранницы время от времени открывали дверь и выходили наружу, дракончик спал. От Иорвета, лежащего рядом, шло тепло, а в пелене облаков стали появляться прорехи, через которые проглядывали звёзды.

Служанка обошла зал и с помощью гасильника на длинной палке потушила свечи на стенах. Спальня царицы погрузилась в полумрак, и только у её кровати и у колыбели дитя неярко горели ажурные зерриканские фонарики. Охранницы вышли.

— Пора? — прошептала я.

— Нет, — ответил Иорвет, и я услышала голоса. Дверь отворилась.

В залу вошла высокая женщина в длинной переливающейся золотом тунике. Насколько плавными были складки шёлковой ткани, настолько же плавными были изгибы её фигуры: покатые плечи, округлые полные бёдра и высокая грудь. Двигалась она тоже плавно. Обняв старую служанку, она склонилась и поцеловала её в лоб. Чёрные распущенные волосы царицы обхватывал широкий обруч из золота. За служанкой закрылась дверь. Хатун Мелике подошла к кровати дитя и присела на край. Иорвет прошептал:

— Будем ждать, пока она уснёт.

Царица подняла голову и прислушалась. Мы застыли. Теперь я увидела её прекрасное, как у зерриканской Моники Белуччи, лицо: высокий лоб, по обе стороны которого спускались гладкие, уложенные на прямой пробор волосы, полукруглые чёрные брови и яркие полные губы. Хатун Мелике не была исключением среди чародеек и отличалась необычайной красотой. Не заметив ничего подозрительного, она снова развернулась к дитя и склонилась над ним, будто внимательно рассматривала каждую чёрточку его золотой мордашки, каждую чешуйку. Потом подняла руку и, слегка касаясь, ласково провела пальцами по его спине.

— Непохоже, что она желает ему зла, — прошептала я едва слышно.

Иорвет пожал плечами. Хатун Мелике поднялась, откинула назад волосы. Ещё раз взглянув на дитя, задула светильник у его кровати и направилась к своей. Я почувствовала, что моё лицо вспыхнуло — на ходу царица спустила с плечей тунику, и та соскользнула на пол. Как с пьедестала, обнажённая Хатун Мелике сошла с каблуков золотых босоножек и изящной ступнёй откинула их в сторону. Взяла со столика рядом с кроватью щётку и, сняв золотой обруч, принялась расчёсывать волосы. Вместо того, чтобы думать о деле, я поймала себя на животном инстинктивном желании повернуться к Иорвету и узнать, каким взглядом он смотрит на царицу. Вместо этого закрыла глаза и сконцентрировалась. Приступ прошёл, а в медитации я почувствовала мощную магическую ауру, идущую от дитя, и импульс послабее со стороны кровати чародейки. Свет внизу погас.

***