Очень эльфийский подарок

Так или иначе, Биланна оставалась. И, пока родители отстраивали Империю после гибели моего психопатического дедули, Биланна была той, кто любил меня. Вопреки тому, что я родилась девочкой, что во мне так много эльфийской крови, что я в своё время доставляла семье столько неприятностей… Она просто любила меня, не ожидая ничего взамен.

Но Биланна всё это время оставалась человеком. Будь она парой отца, не возникло бы никаких проблем: связь с драконом продлит жизнь человеку. Но она не… И в этом заключается самая главная сложность.

Люди стареют. Умирают. Никакие лекарские чары извне не спасают от этого, по крайней мере, не после пересечения тысячелетнего порога. Лекари давали ей пятнадцать лет. Это мало, но…

Год. Год, проклятье.

Я прикрыла глаза. Знаю, что по чешуе сейчас текут кровавые слёзы — лоза ранит изнутри, ворочается под кожей.

Мне надо собраться.

Собраться.

— Артефакт связи не работает, — сказал Деррен тихо. — Прости.

Я вздрогнула всем телом, ненавидя себя за эту слабость, и распахнула глаза. Когда он успел подойти?

Соберись, Иэ, чтоб тебя. Не будь тряпкой. Не будь!

“Причины?”

— Морские фоморы, — ответил лаконично Деррен. — Тут не могу помочь даже я. Вестник, возможно, долетит. Но тоже не факт.

Я прикрыла глаза. Бездна!

— Иэ, посмотри на меня.

Мне отчаянно хотелось превентивно дунуть в него льдом, но, сцепив зубы, я подчинилась.

— Есть ли что-то, что я могу сделать для тебя сейчас?

“Перенести меня в Драконью Империю?.. Забудь. Я не имею права оставлять подчинённых здесь, что бы ты ни ответил. Налаживать связь? Исцелять людей от старости?”

— Последние два пункта — возможно. Если только у нас будет сделка.

Чтоб тебя.

“Опять? Правда?”

— Прости. Есть правила, которые не обойти даже мне.

“А с той душой, которую ты ищешь… с ней у тебя тоже была сделка?”

Я прочла ответ в его молчании до того, как он признал:

— Да.

Забавно.

“И что же она попросила у тебя?”

— Ты не хочешь знать.

“Серьёзно?”

— Да.

“Хорошо. Эти твои условия, которые ты готов мне предложить… Озвучь их.”

— Всё просто: ты загадываешь желание, я исполняю его. Мы уходим из этого мира. навсегда.

“Любопытно. И я могу загадать всё, что угодно? Вариант: служи мне верой и правдой на протяжении тысячелетия тебя устроит?”

Он тихо, опасно рассмеялся.

— Нет, прекраснейший из дипломатов. Это меня не устроит.

Что же, мы должны где-то начинать, как говорится.

“А что устроит? Лет пятьсот?”

— Не более года, госпожа моя. На крайний случай, полутора-двух лет. И да, я рад, что ты уже начинаешь торговаться…

“Деррен, это несерьёзно! Ты так будешь ждать от меня сделки вечно!”

— Нет, не буду, — просто ответил он. — Ты придёшь ко мне со своим желанием, и года не пройдёт.

“И откуда такая уверенность?”

— Потому что я знаю тебя.

По правде, это начинает меня уже немного раздражать.

“Ты меня не знаешь. Ты знаешь кого-то, кто жил тысячелетие тому, и…”

— О нет, я знаю тебя, — он вдруг позволил себе жёсткую, холодную усмешку. Глаза его будто бы стали провалами в Бездну. — Я умею искушать, Иэ. Умею заключать сделки. Знаю, что такое желание. И знаю, что ты придёшь ко мне довольно скоро. И скажешь: “Я желаю…”. Так будет, потому что ты сама этого хочешь.

“Что ты несёшь?”

В его глазах сияло что-то тёмное, пугающее.

— Как ни прискорбно — правду, правду, и ничего, кроме правды. Ты захочешь этой сделки, потому что ты глубоко, отчаянно, до крика несчастна. Это очень знакомо, принцесса-которая-не-умеет-плакать. Интересно, как ты получила свою лозу? Впрочем, существует по большому счёту только один способ… Твоя жизнь — нагромождение лжи и несуразиц, вечное давление долга, замкнутый круг, где ты делаешь то, чего совершенно не желаешь. Потому ты придёшь ко мне, ведь я могу дать тебе всё, чего ты так жаждешь. Я могу позволить тебе выйти из этой игры. Я могу вернуть тебе твоё личное небо. Ты этого желаешь, прекрасная принцесса. А значит, ты придёшь ко мне.

Мы застыли, глядя друг на друга. Я скрипнула клыками, ощущая одновременно и ярость, и непривычную уязвимость, и беспомощность. Хотелось сказать: “Я ненавижу тебя” — но это слишком банально и пафосно, чтобы быть ответом.

А Деррен между тем скользнул вперёд — чёрной, почти пугающей тенью.

— Ты будешь слышать мой шёпот во тьме, — сказал он, и его голос казался одновременно и самой изящной на свете музыкой, и самым ужасным, что только можно вообразить. Он проникал под кожу и кости, завораживал и почти ранил. — Я буду стоять за твоей спиной. И рано или поздно, к добру или к худу, ты вспомнишь, что я здесь. И воспользуешься мной… Вряд ли ради мести и власти. Я мог бы бросить этот мирок к твоим ногам, мог бы надеть корону на твою голову, мог бы восстановить эту справедливость — ведь там, глубоко в душе, ты порой представляла такой исход, верно? Мечтала о том, что сядешь на трон, который вообще-то твой по праву, и дальше всё будет по твоим правилам… Можешь не отрицать, я очень ясно, очень чётко вижу такие вещи. Тёмные, неназываемые, закрытые на замок вещи…

Он тихо, опасно рассмеялся.