Очень хотелось солнца

– А я тебе говорю, не так он сыграл! Не так… он на третьем такте… – И принимался громко напевать, изображая, как этот некто что-то сыграл.

Я, слушая весь этот крик, напрягся настолько, что даже не заметил, как Вадим исчез из комнаты. Но когда и мне стало невыносимо присутствовать на этом своеобразном любовно-музыкальном ринге, я тихонько поднялся с дивана и направился на кухню. В комнате было душно, потому хотелось открыть окно, высунуть под все еще идущий снег разгоряченную выпитым и нервами голову и вдохнуть трезвящего воздуха.

В кухне было прохладнее, горел приглушенный свет. Гигант сидел в уголке на «моем» месте, бутылка и бокал с коньяком стояли на подоконнике, а сам Вадим, уткнув большую голову с крутым, огромным, нависающим над всем лицом лбом, неспешно и меланхолично играл сам с собой пробками от бутылок в шашки на черно-белых квадратиках салфетки, подложенной под стекло.

– Вы тоже? – спросил он, не поворачиваясь.

– Угу, – мгновенно поняв суть вопроса, отозвался я.

– Садитесь, сыграем…

Я втиснулся на место Нелли у плиты, тем самым приняв сторону пробок от шампанского.

Вадим молча поднялся, поискал в стенном шкафчике, открывая все его дверцы, и нашел наконец чистый бокал, плеснул мне коньяку, и мы продолжили начатую им партию.

Из комнаты доносились все громче звучащие аккорды, перекрикивающие их голоса, радостный смех Любки… Нашего отсутствия там просто не заметили, и, наверное, слава богу.

Вскоре в кухню прицокала Фанни – видимо, и для нее, набегавшейся и наигравшейся на пустыре, там стало излишне шумно. Она сперва постояла возле меня, недоуменно глядя на нас с Вадимом: дескать «что же это вы не спите-то?» – и, не дождавшись ответа, легла на пол у моих ног, протерла мохнатой лапой слипающиеся глаза и через какое-то время мирно засопела.

Шум в комнате нарастал, мы коротко переглядывались с Вадимом, – он, как и я, ожидал драки и был наготове.

Партия кончилась, мы, не сговариваясь, обменялись пробками и начали вторую. Какое-то время я еще различал, что орали в гостиной, разбирал слова, но вскоре гомон, доносившийся оттуда, приобрел характер морского прибоя или стука колес идущего поезда, в котором ты едешь, – просто перестаешь это замечать. Тишина и прохлада кухни остудили горящую голову, я несколько успокоился, а передвижение пробок-шашек по импровизированному игровому полю так увлекло, что в конечном счете я упустил тот момент, когда, как и из-за чего все это началось.

Не знаю, сколько прошло времени – по-моему, мы сыграли к тому моменту две или три партии. Но бутылку коньяка допили точно.

Я поднял голову оттого, что в квартире везде горел свет, были слышны топот ног, хохот и нечленораздельные выкрики.

Вадим тоже поднял голову. Мы переглянулись. На драку шум похож не был.

И тут вдруг мирно спавшая Фанни сорвалась с места и с оглушительным лаем бросилась в коридор. Вадим неспешно выпрямился. Встал и я.

Мы последовали за собакой, и я второй раз за это время обомлел от того, что увидел.

Нужно сказать, что за все месяцы нашего знакомства я никогда, понимаете, просто никогда не был в спальне. Вечерами всегда дверь в нее была приотворена, свет погашен, и только комодное зеркало, отблескивая коридорным светом и фонарем под окнами, чуть освещало край целомудренной белой кровати, аккуратно накрытой розовым покрывалом. А по утрам и вовсе не замечал этой комнаты, проходя мимо в ванную и на кухню. Это было царство хозяев дома, сердцевина их личной жизни, и поверьте, мне никогда бы не пришло и не приходило в голову зайти в нее, полюбопытствовав, а как же там все устроено?

Тем поразительнее для меня была открывшаяся глазам картина. Свет горел в коридоре, дверь в спальню была нараспашку, тщательно до того задрапированные тонкие шторы сбиты набок и наполовину заброшены на подоконник и на комодное зеркало. Ярко, беспощадно и как-то, я бы сказал, бесстыдно сиял потолочный светильник.

Белая, всегда аккуратно застеленная кровать сейчас представляла собой бесформенную кучу беспрестанно шевелящихся, шумно хохочущих и орущих подушек, покрывал, простыней и одеял: в этой пене белого и розового копошились чьи-то тела… На пороге спальни, припав на передние лапы, заходилась в лае Фанни. Завидев нас с Вадимом, она прыгнула сперва на меня, потом на него и снова вернулась к кровати, захлебываясь и подвывая…