Очень хотелось солнца

– Веня! – Анне неудобно было кричать на сына при чужих, но от ярости даже закружилась голова. – Немедленно вернись и достань фанеру.

– Зачем тебе в пять утра фанера?! – заорал в трубку сын. – Ты окончательно спятила?

– Потому что Феликса нельзя шевелить, идиот!

– Феликса? А ты что, его нашла?

– Да. Его, как я и говорила, сбила машина. Немедленно вернись, забери фанеру, все подробности потом.

Отбой.

Где-то в глубине квартиры залаял пес. За окнами занимался день.

На третьей сигарете в дверь позвонили. Женщина пошла открывать и вернулась с Веней.

– Ни фига себе! – только и смог сказать он, глядя на белое пятно бинтов на одеяле. – Ну и как ты себе это представляешь?

Для женщины его вопрос был как нельзя кстати. Она открыла было рот подхватить и развить эту тему, но Анна ее опередила:

– Так, стели на пол плед, а на него клади фанеру. И полотенце сверху.

Пока сын все расстилал и укладывал, она прикидывала – если положить Феликса наискось, по диагонали, на фанере он поместиться должен.

– Теперь самое главное – Феликса как-то надо переложить на фанеру. Ты сможешь сделать это вместе со мной? Не спеша и не дергаясь?

– Что? – тупо спросил сын.

– Мы оба, ты и я, одновременно подпихнем под него руки так, чтобы все тело лежало на них совершенно плоско, как на полу. И одновременно – слышишь, Веня, одновременно, чтобы руки не оказались на разной высоте! – его поднимем и перенесем на фанеру. Ты понял?

– Да.

– Веня. Еще раз… сосредоточься, пожалуйста. Все делаем одновременно и как можно меньше держим собаку на весу. Но и не шлепаем его, а кладем мягко. Понял?

– Да что ты со мной как с маленьким? Я что, дурак, что ли? Не понимаю? – возмутился сын.

– А мне как быть, если ты не большой, – тяжело вдохнула Анна. – Ну, ты готов?

Сын присел на одно колено и протянул руки к собаке.

Феликс открыл глаз и настороженно закосил по сторонам.

– Тихо, Феликс, тихо. Сейчас будет немножко больно… А потом мы пойдем домой.

Руки у Анны тряслись, но иного выхода не было. Она тоже присела.

– Аккуратно по моей команде подсовываем руки. Приготовься. Три-четыре!

Ладони втиснулись между одеялом и бинтами, глаз Феликса вытаращился, он едва слышно заскулил.

– Молодец, Веня! – дышать в таком положении было трудно, а может, она задыхалась от волнения. Потому что почти физически ощущала, как больно сейчас собаке. – Полдела сделали. И теперь так же дружно и аккуратно переносим. Готов?

Сын кивнул головой.

– Три-четыре!

Феликс отчаянно взвыл, но главное уже произошло: перебинтованное тело лежало на фанере. Не помещался только хвост. Анна бережно подсунула его под забинтованную лапу.

Пес тяжело дышал, однако хвост упрямо вынул, распластав за пределами фанеры.

– Ну как знаешь, – сказала Анна, поднимаясь. – Я хотела, чтоб тебе было удобнее.

– Раз шевелит хвостом и упрямится, значит, жить будет! – провозгласил распрямившийся сын. – Ну че, пойдем?

– Да, пожалуй… Только повесь, пожалуйста, себе на руку этот пакет с лекарствами. Ты повыше меня, он не будет задевать собаку.

Анна обернулась:

– Спасибо вам еще раз огромное за все! За теплоту и человечность спасибо! – Она достала из бумажника визитную карточку. – Если я когда-нибудь чем-нибудь буду вам полезна, буду очень рада, звоните!

– Благодарю! – сухо сказала женщина и бросила визитку на стол.

– И еще… Пусть ваша девочка нам звонит. Мы живем в доме, где компьютерная мастерская. Когда Феликс поправится, будем гулять с ним вместе.

– Спасибо! – еще суше ответила женщина и направилась к двери.

Взявшись за концы пледа, Анна и Веня бережно понесли собаку из квартиры.

В лифте было не развернуться. Они буквально висели над собакой, вжатые в стены концами фанеры. Но все это было уже не важно – а важно было то, что Феликс прикрыл глаз и вроде бы задремал. Значит, ему не было больно.

Выйдя из подъезда, они буквально шагнули в солнце: дом был почти последним у Московской кольцевой, и над широко раскинувшимся горизонтом хорошо видный, ничем не стесненный, уже висел огромный пылающий солнечный шар, в свете которого как-то сами собой рассеивались все ночные страхи. Феликс приоткрыл глаз, и Анне показалось, что он улыбается.

– Подожди! – попросила она сына. – Дай я покурю. У меня уже нет никаких сил.

Плед аккуратно опустили на газон, Анна чиркнула зажигалкой, подставила солнцу утомленное лицо. Через два часа выходить из дому. В компьютере так и не дописанная статья…

Но думать об этом сейчас не хотелось. От леса тянуло утренней росой и тонкими, едва уловимыми ароматами чего-то зацветающего. Сейчас бы туда, к крохотному озерцу, что скрывается за соснами, броситься в его еще ледяную прозрачную воду…

– Че-то холодно, ма, – вернул ее к реальности сын. – Пойдем, а? А то мне сегодня к первому уроку.

Анна бросила сигарету в урну.

– Пошли.

Феликса у двери квартиры встретили оба: и перепуганный кот, и взволнованная, поскуливающая Линда. Их можно было понять: хозяева никогда оба ночью не покидали свое жилье.