Очень храбрый человек

Вернувшись домой, он сразу позвонил своему коллеге из конной полиции.

Он звонил. И звонил. Наконец телефон перевел его в голосовую почту.

Гамаш посмотрел на часы. Солнце встало чуть больше часа назад.

Шлюзы на могучих плотинах открылись чуть меньше часа назад.

Что там сейчас происходит?

Он оставил сообщение и пошел наверх, подозревая, что ему не удастся уснуть. Но как только его голова прикоснулась к прохладной, свежей подушке, он сразу же отключился.

Рейн-Мари, едва державшаяся на ногах, тоже легла, и во сне они перемещались к середине, пока их теплые тела не соприкоснулись.

Бовуар и Лакост прошли мимо плотной стены из мешков с песком, останавливаясь, чтобы внимательнее приглядеться к ним.

– Еще бы чуть-чуть, и… – сказала Лакост, показывая на мешки, которые река сдвинула силой своего потока.

Бовуар что-то пробормотал.

Как же близки они были, сами того не сознавая, к катастрофе. Все это время.

Они прошли по каменному мосту к старому кирпичному железнодорожному вокзалу, который повидал немало встреч. Немало прощаний. Слез. И радостных восклицаний.

Даже Бовуар, вовсе не склонный к фантазиям, чувствовал это каждый раз, заходя сюда, в знакомое здание.

Оно видело и немало расследований убийств, когда старший инспектор Гамаш использовал его как временный оперативный штаб для своей команды.

Теперь указания по организации оперативного штаба давал своей команде старший инспектор Бовуар.

Здание вокзала, заброшенное железной дорогой несколько десятилетий назад, стало обиталищем добровольной пожарной команды Трех Сосен, которую возглавляла Рут Зардо, сердито смотревшая с официальной фотографии, сделанной, когда она получала Премию генерал-губернатора за достижения в поэзии.

Глядя на ожесточенное лицо старой поэтессы, Бовуар продекламировал:

Я не почувствовала, как прицельное слово
попало по назначенью
И в тело мягкой пулей вошло.
Я не почувствовала, как разорванная плоть
сомкнулась над ним,
словно вода над брошенным камнем[27]

.

– Что это было, patron? – спросила одна из агентов.

– Ничего.

– Похоже на поэзию, – с некоторой тревогой сказала она.

– Продолжайте работать.

Бовуар поймал взгляд Изабель и заметил в ее глазах удивление. И узнавание.

«Боже мой, – подумал он. – Я превращаюсь в Гамаша».

Но, притворяясь обеспокоенным, на самом деле он чувствовал некое удовлетворение. Оттого, что на последнем своем деле он окончательно превратится в своего наставника.

Он неподвижно стоял посреди суеты, позволяя доказательствам самим прийти к нему. Но вместо этого к нему пришел образ. Четкий, как день. Молодая и беременная Вивьен Годен падает в реку с моста. Раскинув руки. Вместе с ней падает дорожная сумка с ее земными пожитками.

Ее голубые глаза расширяются, когда приходит понимание.

А потом вода, холодная как лед, смыкается над ней.

…словно вода над брошенным камнем.

«Что бы я чувствовал, если бы это случилось с Анни?..»

Арман, конечно, был прав. Ему было трудно разделить этих двух женщин.

Достойно ли измученное тело состраданья?
Мне больно, значит я существую.
Вера, Милосердие и Надежда —
три мертвых ангела,
падающих, как метеоры…

– Всегда веселая старая ведьма, – пробормотал Жан Ги, в последний раз взглянув на фотографию Рут, и вернулся к изучению пропитанных влагой улик, лежащих у его ног.

Дамскую сумочку Вивьен они нашли в заторе. Ее содержимое лежало теперь на обработанной бактерицидами полиэтиленовой подстилке вместе с вещами из дорожной сумки.

Один из агентов описывал все находки по мере их извлечения. Прикреплял бирочку. Каталогизировал. Фотографировал. Протирал. Рассматривал.

Частные вещи посредством некой черной магии превращались в общественное достояние.

Наконец все содержимое обеих сумок было выложено.

Из дамской сумочки достали бумажник, в котором обнаружилось сто десять долларов и какая-то мелочь. Водительское удостоверение. Банковская карточка, но не кредитная. Какие-то бумаги, промокшие и нечитаемые, превращенные водой в комковатую массу. Зажигалка «Бик», но без сигарет. Связка ключей, вроде бы от дома, и ключи от машины.

– Ничего необычного, – сказала Лакост.

Но что-то привлекло ее внимание. Что-то, найденное в дорожной сумке.

Надев перчатки, она вытащила пузырек с таблетками и прочла название:

– «Мифегин». Я не знаю, что это за средство.

– Я знаю, – сказала одна из агентов, посмотрев на пузырек. – Его используют для прерывания беременности.

– Ты имеешь в виду противозачаточные пилюли? – спросил Бовуар.

– Нет, те другие. Те принимают наутро после секса для предотвращения оплодотворения. А это средство используют в первые месяцы беременности. Для ее прерывания.

– Я не знал, что существуют такие, – сказал Бовуар. – Они легальные?

– Да, сэр.