Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах

У первых амниот скорлупа была мягкой и кожистой, больше похожей на змеиную или крокодилью, чем на твердую кристаллическую скорлупу птичьих яиц[129]. Важно то, что амниотам не нужно было так заботиться о кладках – для чего необходимо сложное поведение и серьезные энергозатраты, – как земноводным. Яйца достаточно отложить, закопать в кучу опавших листьев или гниющего мусора, чтобы они не остывали, – и забыть о них.

Такое яйцо стало для земноводных в первую очередь просто еще одним способом повысить шансы своего потомства не быть съеденным еще до вылупления. Но попутно первые яйцекладущие нашли способ окончательно порвать с водой. Яйцо – словно скафандр колониста, осваивающего новый, враждебный мир – мир вдали от воды.

За несколько миллионов лет появились настоящие амниоты. Теперь это не были мелкие животные, похожие на саламандр, – нет, теперь это были мелкие животные, похожие на ящериц. Такие животные, как гилономус (Hylonomus) и петролакозавр (Petrolacosaurus), были очень похожи друг на друга, и образ жизни вели тоже похожий – непрерывно охотились на насекомых и других мелких животных, которым не удавалось ускользнуть от голодных челюстей. А еще они были у самого основания эволюционной линии, которая спустя миллионы лет привела к змеям, ящерицам, крокодилам, динозаврам и птицам. Другой была судьба археотириса (Archaeothyris). Это существо принадлежало к пеликозаврам, группе рептилий, среди потомков которых окажутся млекопитающие, включая человека.

Эволюция амниотического яйца стала ключом к успеху наземных позвоночных. Мир растений тоже дал свой ответ на аридизацию климата: отдаленные родственники папоротников обзавелись семенами, дав начало ветви, которая в будущем станет голосеменными.

Первые наземные растения – печеночники и мхи – подобны земноводным тем, что их размножение полностью зависит от воды. Созревающие на мужских растениях спермии плывут по сверкающей водной пленке, которой всегда покрыты листья и стебли таких водолюбивых растений, в поисках готовых быть оплодотворенными яйцеклеток на женских растениях. Оплодотворенная яйцеклетка вырастает в растение, на котором созревают не спермии или яйцеклетки, а крошечные частички – споры. Они разлетаются вокруг и, вырастая, вновь дают мужские и женские растения.

В этом цикле, продолжающемся снова и снова, все время чередуются поколения растений, производящих половые клетки, – гаметофитов – и растений, производящих споры, – спорофитов. Споры могут быть защищены от высыхания, но половым клеткам вода требуется в обязательном порядке. Поэтому мхи и печеночники не могут без воды.

Гаметофиты и спорофиты мхов и печеночников похожи друг на друга. А вот у папоротников в жизненном цикле явно перевешивает спорофит. Все папоротники, которые нам встречаются в лесах и полях, – спорофиты. Споры созревают в рядах капсул на нижних сторонах листьев. Гаметофиты же папоротников, напротив, маленькие, тонкие и незаметные. Они вообще не очень-то похожи на папоротник. А так как на них созревают яйцеклетки и спермии, которые должны плыть друг навстречу другу, то гаметофитам нужны для роста влажные места. Гаметофитам гигантских плаунов и хвощей карбоновых лесов – тоже.

У некоторых папоротников гаметофиты стали настолько мелкими, что едва ли превосходили размерами созревающие на них половые клетки. И даже более того – настолько мелкими, что весь гаметофит помещался внутри споры, которая, таким образом, оказывалась мужской или женской. Дальше – больше: у некоторых видов женские споры перестали выбрасываться в окружающую среду, оставаясь на родительском растении. Мужские споры попадали на женские с ветром. Оплодотворенная яйцеклетка становилась семенем, которое было защищено прочной кожурой и прорастало, только попав в благоприятные условия. Как и в случае с амниотическим яйцом, эволюция семян позволила растениям избавиться от тирании воды.

Бурный рост каменноугольных лесов длился недолго. Конец ему положило медленное движение Пангеи на север. Окраины континента, которые до этого находились на Южном полюсе и большую часть позднего каменноугольного и раннего пермского периодов были скованы льдом, вновь оттаяли. Но глобальная циркуляция теплых экваториальных вод была нарушена соединением северного и южного континентов. Эту преграду течениям было не преодолеть.

Но был еще и океан, бурливший жизнью, – Тетис. Огромный, окаймленный рифами, тропический залив на восточном берегу Пангеи, вполне сравнимый с ней по размерам, благодаря чему весь суперконтинент напоминал огромную «С».