Очень личная история. Опыт преодоления

Выйдя за территорию больницы, мы с Юлей вздрогнули от чьих-то выкриков: «Посмотри, что ты мне сделала, тварь! Отвечать будешь!» Крепкого телосложения мужчина тащил по проезжей части к своему «мерседесу» женщину. Ухватив за шиворот пальто, волок её за собой. «Мерседес» перегородил 1-й Добрынинский переулок с его односторонним движением и плотно припаркованными по обеим сторонам машинами и на первый взгляд выглядел абсолютно целым. Возможно, паркуясь в жуткой тесноте, эта несчастная задела его мимо проезжавшую машину. Возможно, это сделала вовсе не она. Почти поднятая в воздух силой его руки, она неспособна была сопротивляться и напоминала обездвиженную жертву. Слышно было только: «Отпустите меня, пожалуйста, у меня там ребёнок». И в ответ: «Плевал я на твоего ребёнка, тварь, сука!» Дальше шёл мат.

На фоне Морозовской больницы эта сцена смотрелась по-особому ужасающе. То были разные миры. По одну сторону реальности – Марк, его мама и бабушка, прошедшие через 14-е отделение, разговор с Марком, всё ещё звучащий в моих ушах. По другую – орущий, готовый растерзать женщину за царапину на куске железа недочеловек.

Увы, эти миры ежеминутно пересекаются в разных точках планеты. С подобной земной реальностью трудно спорить, но выбор всегда и повсюду за каждым из нас.

Аня. Москва. 14 лет

12 февраля 2018 года

Москва

«Любить и быть любимыми»

Алёна, мама Ани, пригласила меня к ним в гости на Профсоюзную. С порога меня встретил запах блинов и слова молодой красивой Алёны: «Сегодня же Масленица! Первый день!»

А я, честно говоря, забыла про Масленицу.

Алёна, Аня и я пьём чай на кухне. Чаепитие – уникальная возможность объединиться незнакомым людям. У Алёны три дочки, Аня из них старшая. Младшие сейчас на прогулке с папой. Аня – тоненькая былинка с огромными невероятной глубины карими глазами, с ёршиком коротеньких с рыжинкой волос, нежная, но, по моему впечатлению, с характером. Сидит за столом напротив меня, вполоборота к окну. У меня есть возможность разглядеть её черты подробнее, но я этого не делаю, я обезоружена её глазами.

– Блины очень вкусные, – говорю я.

– Это Анюта тесто готовила, она у нас спец по блинам, – улыбается Алёна.

Выпив чай, Аня на время уходит к себе в комнату. А мы разговариваем с Алёной.

– Алёна, как вы узнали об Аниной болезни?

– Это был 2016 год. Анечке было двенадцать лет. В конце лета, во второй половина августа, у нас началась рвота, никакого отравления не было, Аню рвало желчью. Мы тогда были на даче, и я вызвала скорую.

– Аня чем-нибудь до этого болела?

– Никогда, до двенадцати лет ничем не болели. Аня входила в первую группу здоровья, педиатры диву давались. И ни травм, ни ушибов, ни переломов. Есть опухоли мозга, саркомы например, которые могут быть спровоцированы травмами, а в нашем случае врачи абсолютно не знают, откуда могла возникнуть такая опухоль. Не было никаких предпосылок. На дачу по скорой приехала обычная фельдшер, сказала, посмотрев Аню: это такой переходный возраст; возможно, гормоны перестраиваются. И всё, уехала. Аню периодически стало рвать. Через две недели мы вернулись в Москву, сразу пошли к педиатру, прошли полное обследование. Результат обследования – здорова, здорова, здорова со всех сторон. Нас направили к неврологу. Я ей рассказала об Аниных симптомах: боль в животе, изредка, не перманентно головокружения, рвёт периодически. Невролог говорит: «Пубертатный период, вегетососудистая дистония, попейте ноотропы». В сентябре назначила нам церебролизин. Я очень долго сомневалась, стала консультироваться: почему именно этот препарат? В результате приняла решение Ане его не колоть. Потом нам поставили диагноз гастрит, а ребёнку всё хуже и хуже. Она всё зеленее и зеленее. Я смотрю на неё, думаю: «Господи, может быть, я зря не стала ей церебролизин колоть?» Сама продолжаю её водить по остеопатам, они говорят кто что; кто-то из них сказал, что это у неё аллергия на лактозу: исключите молоко, и всё восстановится. В общем, какой-то бесконечный процесс. В итоге мы решили, что это анорексия, потому что не было никакого конкретного объяснения со стороны врачей. Худенькая она была всегда, а тут похудела до тридцати шести килограммов, учёба на двойки скатилась, появились дополнительные симптомы – утомляемость, апатия. А у меня мама тогда собиралась ехать в Индию и говорит, давай я её с собой возьму, учёба её грузит. Я действительно тогда приходила на родительские собрания и сидела с закрытым руками лицом, это был ужас какой-то.

– У вас же самая младшая дочка в это время была грудная?