Очень личная история. Опыт преодоления

– Этому была предыстория. Я в институт поступила не сразу, до этого год работала в отделении кардиоревматологии Морозовской больницы. И так совпало, что в гематологическом отделении на тот момент шёл ремонт, детям из гематологии выделили в нашем отделении одну палату. И вот когда я этих детей увидела, а это был 81-й год, то подумала: нет, гематологом я никогда не буду. Такие были тяжёлые дети. А потом, когда уже стала студенткой, у нас в институте на кафедре детских болезней был научный кружок, на который я ходила, тема работы была по гематологии.

– Тоже заканчивали Второй мед?

– Да, педиатрический факультет только там тогда был.

– А когда уже врачом пришли работать в гематологическое отделение, поначалу было страшно?

– Мы же когда в институте учились, нас к больным ещё пускали. Это сейчас, в силу разных законов, студенты больных практически не видят. Чтобы посмотреть ребёнка в больнице, должно быть согласие родителей и многое другое. А я набиралась практики, будучи ещё студенткой, и в ординатуре училась в отделении гематологии – у нас ординатура была прекрасная на базе Морозовской больницы. Так что за время учёбы успела получить хорошую подготовку. Выбор свой сделала на четвёртом курсе. И к Морозовской больнице успела прикипеть. Правда, два года после окончания вуза по распределению работала в поликлинике 4-го Управления; а когда ЦК КПСС распался и нас всех сократили, окончательно вернулась в Морозовскую. Страха тогда уже не было. Работаю здесь двадцать шесть лет, с 92-го года.

– Татьяна Жановна, у Константина Леонидовича спрашивала и у вас спрошу. За эти годы никогда не было желания уйти?

– Вот сейчас, в последнее время, появляется желание.

– Вы как будто сговорились с Константином Леонидовичем. Он то же самое сказал. Но из-за чего?

– Из-за всех этих изменений. Из-за отношения к медицине в целом, из-за отношения некоторых родителей к заболеванию ребёнка и к врачу. Сейчас для некоторых родителей заболевание стало источником улучшения материального положения, скажем так. Инвалидность, деньги, бесплатная парковка, ещё какие-то льготы. Раньше никогда такого не было. У родителей была цель другая – вылечить любой ценой. Всё остальное было неважно. А сейчас мама, живущая в каком-нибудь крутом коттеджном посёлке, может прийти и сказать: у вас что-то третью неделю в туалете нет туалетной бумаги. Причём она там есть, просто в какой-то момент не успели повесить новый рулон. Вот так всё изменилось. Средства массовой информации настраивают людей на потребительское отношение к жизни, человечность отошла на второй план. А кое-кто из родителей воспринимает болезнь ребёнка как досадную неприятность, которая нарушила их планы, например съездить за границу на море. «Как нам нельзя на море? Мы же билеты купили!» Всё – жизнь закончилась. Конечно, так ведут себя далеко не все, но такое есть.

– Я понимаю, Татьяна Жановна, вы говорите довольно-таки жёсткие вещи не потому, что вам доставляет удовольствие критиковать родителей, а потому, что у вас сердце болит за каждого ребёнка. Наверное, как врач, вы не только имеете на это право, но и должны это говорить. Ещё и вся эта писанина напирает, о которой говорит Константин Леонидович, чиновники, спускающие бестолковые директивы сверху, перекладывающие собственную ответственность на ваши плечи. Поневоле захочешь уйти.

– Да, как они говорят: это ваше, и разбирайтесь.

– У нас многие функции государства берут на себя негосударственные благотворительные фонды. Так не должно быть, но так есть. Я это чётко поняла, пообщавшись с родителями.

– Это так. Слава богу, есть неравнодушные люди, проявляющие инициативу. Вот недавно появился благотворительный фонд «Рождённые побеждать». Его руководитель Дима Жириков, он у нас лечился, а в 2018-м организовал свой фонд. Они в большей степени помогают семьям, у которых проблемы с жильём, бытовые трудности, организовывают для детей праздники, ёлки в музеях.

– За столько лет работы вы не могли не стать хорошим психологом. Как вы считаете, больше пользы для лечения ребёнка, когда с родителями ведёшь себя пожёстче, или напротив?

– Всё индивидуально. Они же все разные. Некоторых родителей надо в кулаке держать, только тогда они начинают что-то делать. А с некоторыми необходимо быть помягче, тогда они станут союзниками докторам, горы свернут. Единственное, я считаю, когда родители от взрослых детей пытаются скрыть диагноз – это неправильно. Когда ребёнок лечится от лейкоза, лысеет, а ему говорят, что «тебя витаминами лечат», это неправильно.

– Мне кажется, взрослый ребёнок и не поверит в это.

– У нас лежал мальчик лет четырнадцати, который два года «лечился витаминами». Думаю, что он всё знал, сейчас проблем-то никаких нет с источниками информации, дети сейчас продвинутые, но не исключаю, что он сам жалел родителей и предпочитал им подыгрывать, раз им так легче.

– Татьяна Жановна, а есть какие-нибудь наблюдения по детским возрастным группам? Ремиссия чаще наступает у детей, заболевших в более раннем возрасте, или у заболевших позже?