Очень мелкий бес

Говорят, что И. В. Сталин до самой своей кончины спрашивал, как идут исследования Колотовцева Г. Б., но Берия его сознательно обманывал, заявляя, что успехов не достигнуто, чтобы после смерти И. В. Сталина стать первым человеком в нашей великой и прекрасной стране. И еще говорят, будто уже на своем смертном одре И. В. Сталин приказал репрессировать Колотовцева Г. Б. как не оправдавшего ожиданий, но Берия отложил выполнение этого указания из личных шкурных соображений. Это стало известно Колотовцеву Г. Б., и он, уже при Хрущеве, завязав контакты с американским посольством, был тайно вывезен в багажнике посольского автомобиля с двойным дном за границу.

После казни Берия мной занималась специальная комиссия. Из рядов госбезопасности меня уволили, но дали пожизненную пенсию. Ведь хотя я и вынужден был неоднократно вакцинировать Берия, делал это по принуждению, и это пользы Берия не принесло. В том, что этот монстр рода человеческого не добился бессмертия, есть и моя заслуга, потому что, зная о злодействах Берия, я старался кусать его не очень глубоко. Не исключено, что как раз я являюсь спасителем нашей страны, а может быть, и всего прогрессивного человечества.

Хочу  сказать  и  о другом.  Благодаря  устойчивой  практике я достиг  большого  искусства в вакцинировании, которое, к сожалению, так и не получило массового развития. Моя невостребованность угнетает меня. Ранки после моих укусов оставались такие маленькие и незаметные, что Колотовцев Г. Б. называл их произведениями искусства, а меня — пунтилистом[10]. Так что об искусстве я упомянул не ради красного словца. Всего получалось четыре ранки...»

Когда Бородавин дошел до этого места, Владимир Сергеевич вскрикнул:

— Ой! — и принялся изо всех сил подмигивать Верховскому.

— Ты чего это, Володя? — спросил Бородавин.

—  Я знаю, я догадался, я видел эти ранки! — закричал Владимир Сергеевич. — Я понял: он бизнесмена укусил! Хватайте его, Гай Валентинович!

Но сам рванул вон из комнаты.

—  Не знаю я никакого бизнесмена, — сказал Бородавин потускневшим голосом и попытался встать.

—  Сидеть! — страшно крикнул Верховский и, перегнувшись через стол, вцепился ему в плечо.

Несколько  секунд  они  боролись,  наконец  Бородавину  удалось  вырваться.  Он  отскочил к балконной двери, дико завращал глазами и поднялся над полом.

—  Сидеть! — заорал Верховский; все прочие слова в этот ответственный момент он забыл.

Бородавин  заколыхался  в  воздухе  и  тоже  закричал,  брызгая  отравленной  вампирской слюной:

— Вы не имеете права... Мы крови своей не жалели, а вы по тылам... От института гематологии открепили, средств у них нет, демократы сраные, а организму требуется... Я президенту писал, а мне в ответ шиш, хрен мне в ответ!.. Я на всех управу найду! Я твой чеснок тебе в глотку засуну!..

Не опускаясь на пол, изгибаясь, подобно водоросли, оторвавшейся от морского дна, он поплыл в направлении Верховского. Гай Валентинович швырнул в него чеснокодавилкой и выхватил серебряные ложки. Увидев это, Бородавин рассмеялся, но появление ложек было не более чем отвлекающим маневром. В следующее мгновение Верховский схватил его за руку, перевернул в воздухе и опустил лицом на край стола. Раздался хруст крошащихся зубов...

А во дворе дома происходило не менее захватывающее действо. Из подъезда, всполошив сумерничающих на скамеечке старушек, выскочил, размахивая топором, чело­век в шлепанцах на босу ногу и рваной майке. Его вид был ужасен, и старушки не сразу признали Протопопова. Владимир Сергеевич рысью пересек двор и, оказавшись пе­ред старой полузасохшей осиной, с утробным гиканьем принялся ее рубить. Старушки жалобно запричитали и порскнули в кусты.

Людочка, ни жива ни мертва от страха, наблюдала за отцом с балкона. За ее спи­ной, в комнате, лежали обломки кабины деревянного автомобиля, обрушенной на пол во время молниеносного появления Владимира Сергеевича. Она ничего не поняла, когда отец, обдав ее запахом портвейна, влетел в квартиру, выхватил из-под кирпича топор и стремительно удалился. В замороченной Людочкиной головке возникло пред­положение, что он хочет сразиться с вампиром и сейчас она останется сиротой...

Владимир Сергеевич срубил толстую ветвь с многочисленными отростками, под­хватил ее и побежал обратно в подъезд. В лифт ветвь не влезла; поэтому он пошел наверх пешком, и, когда, запыхавшись, заволок свою ношу в бородавинскую квартиру, самое интересное здесь было уже позади. Следом за ним показалась Людочка с иконкой в руках. Они увидели, что Сила Игнатович лежит, уткнувшись лицом в половичок, а Верховский сидит на нем верхом.

—  Подержите его еще немного, пока я кол вытешу... — сказал Владимир Сергеевич.

—  Папа!..  —  вскрикнула  Людочка,  явственно  представив,  что  произойдет,  когда кол будет готов.

—  Не надо... не надо, — зашамкал разбитым ртом Бородавин. — Я тоже жертва сталинизма...

— И вправду не надо, — сказал Верховский. — Я ему передние зубы очень удачно выбил. Не до укусов. Лучше помогите связать.