Очень мелкий бес

Твердой рукой он налил себе полную рюмку. Людочка, которая находилась рядом с ним и видела, как он наливал себе прошлый раз, могла поклясться, что больше он рюмки не касался. Тем не менее — факт: рюмку пришлось наполнять заново.

—  Ы-ууумх,  —  булькнул  Герасим,  по-прежнему  оставаясь  неподвижным,  словно был не только глухонемым, но и парализованным.

— Прости, — сказал Пшердчжковский и налил ему тоже.

В дверь позвонили.

—  Открыто! — закричал Бунчуков, пробегая через комнату и на ходу застегивая рубашку.

Коридор  заполнился  голосами.  Каляев  переставил  стеклотару  с  канапе  на  шкаф, усадил Людочку и уселся сам.

— Ну, как тебе здесь нравится? — спросил он.

—   Ничего...  —  расплывчато  ответила  Людочка,  но  немедля  поправилась,  желая сделать Каляеву приятное: — Интересно...

— Будет еще интереснее, — сказал Каляев, нов тот же момент отвлекся от Людочки и закричал: — О-о-о! Кого я вижу! Сколько лет, зим, осеней и весен!

А видел он перед собой человека лет сорока с благородной седой прядью в густой шевелюре, неестественно блестящими крупными зубами и в очках с большущими стеклами. Этот человек держал авоську, в которой соседствовали две бутылки шампанского, баночка черной икры, две пачки чая в блеклой упаковке, гроздь бананов и сувенирная коробка со спичками.

—  Андрей  Николаевич,  дорогой!  —  человек  распахнул  руки,  будто  хотел  обнять Каляева.

Постояв несколько мгновений в такой позе, он деловито выложил шампанское и икру на дверцу шкафа, а авоську зацепил за кроличье ухо, и она повисла между Каляевым и Людочкой.

— Рекомендую: Мухин Иван Михайлович — лучший бизнесмен среди инвалидов и лучший инвалид среди бизнесменов. Постоянно весь в работе. Вон, видишь, — Каля­ев боднул банан, торчащий из авоськи возле его виска, — образцы товара всегда с собой таскает. Ваня, чем ты там у инвалидов заведуешь?

— Отделом маркетинга и промоушена, — ответил Мухин и добавил, уже обращаясь к Людочке: — Вы знаете, инвалидское общество не платит налогов. Поэтому я вроде как при них, но и вроде как бы и сам по себе. Приходится отстегивать главному ин­валиду, но инвалиды ведь тоже есть хотят, правда?

Людочке оставалось только согласиться с этим бесспорным утверждением. А комната наполнялась новыми гостями. Первой вошла дама с тяжелым бюстом; каблуки ее цокали по паркету так громко, будто в бунчуковскую квартиру вступил кавалерийский полк. Это была Муся Кирбятьева, известная массовому читателю под псевдонимом Марина Ожерельева. На полшага позади Кирбятьевой держался Эдик Панургов, подвижный мужчина в синей водолазке, который одной рукой легонько поглаживал знаменитую детективщицу ниже талии, а другой поправлял очки в старомодной оправе; при этом он сардонически улыбался и подмигивал то ли Каляеву, то ли Пшердчжковскому, словно давая знать: «А вот и я!». За ними вошел Виташа Мельников; под пиджаком в крупную клетку на нем были желтая рубашка и ярко-красный галстук.

При виде Виташи Каляев виновато потупил очи долу. Но Виташа, похоже, и не думал укорять его. Спокойно протянул Каляеву руку. Каляев пожал ее и, повинуясь неожиданному порыву, обнял Виташу. От Виташи тонко пахло каким-то заморским одеколоном.

— Ну как ты? — выдохнул Каляев.

— Ничего, — сказал Виташа и показал глазами на Людочку. — А ты, я вижу, все так же.

— Ничего, — в тон Виташе ответил Каляев; ему польстило, что тот помнит о его репутации неотразимого ухажера. — Стараюсь поддерживать форму. Да и ты, говорят, теперь не промах по этой части...

Пока Виташа собирался с ответом, между ними втиснулся Бунчуков.

— Накрываем, братцы, на стол, то есть на шкаф. Еще Зойка обещала прийти, и даже не одна, а с сюрпризом, но это, как всегда у Зойки, не наверняка. Все остальные в сборе. Сядем, а там уж и поговорите.

— Сюрприз — это имя? — уточнил Каляев.

Бунчуков приосанился и возгласил:

— Работают все радиостанции Малого Урюпинска. Сегодня осуществлен запуск очередного серийного мужика «Сюрприз 127» с известной всем женщиной-исследователем Зоей Ковальской на борту...

—  Не смешно, — остановил его Каляев. — Особливо имея в виду, что она наша общая боевая подруга.

— Не смешно так не смешно, — не стал спорить Бунчуков и убежал за скатертью.