Очень странные Щеппы

– Нет, солнышко. Ты слишком много волнуешься. Ты всегда была такой. В этом ты моя копия.

Поппи хотелось что-то срочно предпринять. Например, ударить себя по голове большой тяжёлой палкой. У неё всё плыло перед глазами.

Мама улыбнулась.

И Поппи тоже улыбнулась.

– Помнишь, как мы задерживали дыхание, когда въезжали в туннели в Лондон? – спросила она.

Мама засмеялась:

– Помню.

– И как мы считали, кто продержится дольше?

– Папа постоянно нас отчитывал.

– А помнишь тот день, на пляже в Корнуолле, когда папа нашёл медузу?

– Стараюсь забыть, – поморщилась мама.

– И как я потеряла в песке динозавра, и мы так его и не нашли.

– Разве я могла о таком забыть! – рассмеялась мама. – Иди ко мне, моя дорогая.

Поппи медленно зашагала и остановилась в паре метров от мамы.

Та потянулась к ней.

– Иди к своей маме, Поппи, – сказала Митси.

Поппи внимательно на неё посмотрела. Митси улыбалась от уха до уха. Поппи повернулась назад к маме.

– Почему я не слышу твоё сердце? – медленно спросила она.

– Иди ко мне.

– Но я всегда его слышу.

Рука Поппи метнулась вперёд и схватила маму за нос. Шёлковая маска упала на пол мерзкой горкой кожи и волос.

– Далия! – ахнула Поппи.

– Возможно, – сказала Далия и сама себя дернула за нос.

Её плечи раздулись, и ей на грудь легла густая неухоженная борода Марли-человека.

– Марли? – прохрипела Поппи.

Толстые пальцы Марли потянули за кончик его носа, и плечи снова «сдулись». Шёлк порхнул на пол, явив хозяйку магазина тканей Элизу Кринк.

Она в последний раз дёрнула себя за нос большим пальцем и указательным в напёрстке. Но шёлк лишь слегка приподнялся над её лицом и тут же расправился.

– Моя милая девочка, – сказала Элиза, шагнув навстречу Поппи. – Это последнее лицо, – она коснулась щеки, – пришито. Если бы я показала тебе, что скрывается под ним, тебя бы всю жизнь мучили кошмары. Какая досада, что этого не случится.

– В-вы одна из Щеппов? – прошептала Поппи. Её рот будто превратился в пустыню.

– Одна из них, да, – вздохнула Элиза.

Но Поппи ощутила затылком ещё чьё-то дыхание и резко развернулась.

Митси продолжала улыбаться во весь рот. Она ущипнула себя за кончик носа и потянула. Её тело раздулось, а шея удлинилась. Поппи тотчас узнала эти крашеные волосы цвета лакрицы.

– Бон… – начала она.

– Бонхильда Бонхоффер, кондитер и поставщик всего сладкого, – закончила за неё мисс Бонхоффер.

– Что вы сделали с Митси? – спросила Поппи.

– Всего лишь вычесали из неё немного красок, – ответила Элиза и, достав из рукава костяной гребень, помахала им перед лицом Поппи. – Помнишь его?

Поппи попятилась к рабочему столу, чтобы видеть обеих женщин.

– Я не понимаю…

– Всё просто, – сказала Элиза. – Мы можем стать кем угодно. Вычесав его или её цвета, я могу соткать такой правдоподобный шёлк, что даже таможенники поверят. Ты вот поверила.

Белое пятно на голове Поппи зачесалось, и кожу вокруг него закололо. У Марли тоже было такое пятно. В её мозгу будто что-то щёлкнуло. Так вот как они всё это провернули.

– Вы притворились Марли, – догадалась Поппи. – Бонхильда засняла, как вы грабите её магазин!

– Какой умный котёночек! – проворковала Бонхильда.

Она отошла к дистилляционному оборудованию и изучила записи на планшете.

– Зачем?

– Тебе это знать необязательно! – внезапно рявкнула Бонхильда.

– Её голова всё равно скоро опустеет, – фыркнула Элиза. – Что это изменит, если мы расскажем? Я притворилась Марли, чтобы он перестал мешать нашим планам. Он слишком много болтал, но, что хуже всего, он украл последний кусок нашего загадочного шёлка. Этим двоим было всё равно, но затем ты приехала сюда, и мы решили, что должны его вернуть, ну или, по крайней мере, сделать так, чтобы он оказался у тебя. Тогда мы бы смогли за тобой присматривать… пока не наступит подходящий момент. Загадочный шёлк – самый умный из всех, что я когда-либо ткала, я взяла его цвет из зелёных перьев с шеи почтового голубя, отсюда и его выслеживающие качества.

Элиза достала из кармана квадрат потрёпанного зелёного шёлка. В последний раз Поппи видела его, когда Митси выкопала книжку из известняка на острове, сразу перед тем, как девочку утащили. Должно быть, Элиза содрала шёлк с обложки. Она поднесла рваный кусок ткани к носу и глубоко вдохнула.

– Он вернулся ко мне, – с жаром прошептала Элиза. – Последний кусочек моего загадочного шёлка. Больше мы никогда не расстанемся. Мне было так тяжело с тобой расстаться. – Она продолжила прежним тоном: – Марли самое место за решёткой. Убивать его жалко. Нам давно уже не поступали заказы на грубую старую ткань, но когда поступят, его цвета подойдут идеально.

– Это отвратительно, – заявила Поппи.

– Ты никогда не задумывалась, – спросила Бонхильда, убирая кусок шёлка с лицом Митси в рамку, – с чего бы Далия Тёрс, ленивейшая женщина в этом полушарии, вдруг затеяла генеральную уборку?

– Это были вы, – выдохнула Поппи. – Вы притворились Далией и протёрли подоконники в моей комнате!

Бонхильда подняла кусок шёлка с лицом Далии и выглянула из-за него.