Очередь

Компания расположилась на дне траншеи вокруг заляпанного строительным раствором ведра. Его перевернули и накрыли дно газетой. При отсутствии излишеств стол ломился от яств: бутылка черно-красного густого портвейна, жирные перья зеленого лука, наломанный без ножа хлеб, горсть соли. На утлом ведерном донце все это весело, тесно громоздилось и свисало за край. Стакан был один. Сантехнику чинно налили полный, чтобы наверстал упущенное за время отлучки и стал вровень со всеми. Компания неукоснительно придерживалась неписаных норм. Прежде чем пригубить, сантехник решил развязаться с делами, чтобы не отравлять послерабочий покой. Он поднял голову и сказал наверх: «Сегодня горячей воды не будет, авария. Из сороковой пусть выносят вещи на просушку».

Мало-помалу учетчик приучил глаза к свету. Он стоял невдалеке, но на почтительном расстоянии от застолья. Проследив взгляд сантехника, он увидел, что слова адресовались молоденькому курьеру. Как раз в этот момент курьер с разбега перепрыгнул траншею и намеревался повторить смелый трюк. Но при словах сантехника моментально поменял планы. Для юнца с мизерным опытом серьезной работы поручение бывалого служащего было важнее детской забавы. Курьер сломя голову помчался исполнять.

На верху траншеи осталось скопище уличников. С птичьим любопытством, как зверя в яме, они бесцеремонно и зорко разглядывали учетчика. Он давно должен был привыкнуть к назойливости очереди, но всякий раз его коробило. Уличники перетаптывались на покатом валу вынутого из траншеи грунта и заглядывали далеко под стенку, рискуя обрушиться с рыхлого края на головы служащих. Пока что им удавалось держать равновесие, только камешки с легким шорохом сыпались вниз. Одни очередники тихо, оживленно беседовали, другие зловеще молчали.

К стенке траншеи прислонилась деревянная лестница. Велик был соблазн немедленно выбраться наверх. Однако при виде армии неприятелей, обсуждавших, кажется, только детали скорой расправы, учетчик решил пока не отдаляться от своего спасителя. Если бы не присутствие служащих, уличники давно посыпались бы на дно траншеи.

Между тем компания, скрытая от коллег и начальства (очередники в любом количестве были для штатников привычно пустым местом), не спешила расходиться. Разумеется, основное место работы этих хозяев города было где-то в лабиринтах коридоров и кабинетов солидных учреждений. Там они облачались в чистые костюмы и принимали важные решения. На ремонте они подрабатывали. Их странная, всеядная алчность, они не гнушались грязной работенкой, вызывала возмущение и зависть. За благодушной неразборчивостью чувствовался подспудный аристократизм. Только непостижимо устроенные штатные городские служащие, вознесенные над безработным контингентом на головокружительную высоту карьерных лестниц, могли с равной силой держаться за свои многообразные занятия и выказывать пренебрежение ими. И где было удобнее громко выражать недовольство, как не на дне ямы теплым летним вечером, расслабив утомленные мышцы, развязав вином языки, вдали от глаз и ушей вышестоящих инстанций! Рабочие с жаром доказывали друг другу правоту одних служебных решений и перемещений и необоснованность других. Учетчику все это было бесконечно чуждо. Не понимая и не надеясь понять хитроумную механику городского карьерного роста ввысь и вширь (один человек замещал полставки, другой мог с успехом занимать две и три должности, но не в любом сочетании, и т. д., и т. п.), учетчик в сторонке ворочал свои трудные мысли. Он обхватил голову, чтобы не потерять сознание, если кто-нибудь из осаждающих яму уличников в нетерпении столкнет на него камень.

Как ни радостны были события последнего часа, счастливо завершившиеся освобождением из подвала, учетчик не мог не признать, что победа одержана помимо его воли и разумения. Пока слесарь силой волок его к выходу, он по-овечьи таращился по сторонам, не понимая происходящего, не участвуя в борьбе.

Учетчик вышел на солнце, чтобы увидеть неотразимые доказательства своей беспомощности. Его порывы к свободе заводили в неволю. Опыт общения уже с тремя служащими свидетельствовал о сложившейся привычке достигать целей, противоположных намеченным. С первым, шофером, учетчик сказал несколько слов, и эти слова свились петлей, утянувшей его в подвал. С хозяйкой 26 кладовой он пытался вступить в переговоры, чтобы выторговать освобождение, а в результате едва не обрек себя на пожизненное подвальное заточение. И только сантехнику учетчик не сказал ни слова, ничуть на него не надеялся, но именно этот невзрачный мужичонка оказал учетчику неоценимую помощь. Следовательно, права очередь, избегающая разговоров со служащими. Так они понятнее и безопаснее.