Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой

– Конечно. На этот раз я хочу замахнуться на святое – на горячую объёмную штамповку. Особых сложностей в производстве лясика нет и быть не должно. Однако, придётся действовать на запасах подшипников, потому что те, что есть сейчас – идут на военные цели. В остальном – я возлагаю все надежды на три технологии – ГОШ, ТВЧ, сварка.

– Сварщиков будет нелегко найти в такое то время. Да ещё на невоенное предприятие.

– Сварка это несложно. Поставлю роботов. Давно хотел с ними поэкспериментировать. Особых сложностей в них нет, работать сумеют. Все необходимые программы напишу сам, ну а там… если будут траблы – чёрт с ними.

Юра только вздохнул…

* * *

Месяц спустя.

* * *

Декабрь был тяжёлым месяцем. И для меня, не отлипавшего по возможности от камина, и для всей страны. Но труднее всего было строителям, которые строили цех велосипедного завода – хотя у них было всё. У них было еды от пуза, у них были тёплые бытовки, техника, в которой тоже внутре было тепло. У них даже были печки-буржуйки на улице, чтобы погреться – и всё равно, морозы стояли – минус десять, в такой мороз строить – то ещё удовольствие. Хорошо, что до того, как температура ушла в минус, я уплотнил грунт – иначе замёрзло бы и пришлось ждать весны. Обошлось – котлован вырыли и я накидал туда тысячетонных бетонных блоков раньше. Причём поставил их не плоско, как раньше, а стоймя узкой стороной, а потом сверху ещё накидал блоков, пока не выросла большая горка, высотой с девятиэтажный дом. Получилось давление на грунт около двадцати килограмм на каждый квадратный сантиметр. По мере накидывания нижние блоки просто ушли под землю, на глубину почти десяти метров – с таким лютым давлением, их просто вжало в грунт. Сняв верхние блоки, осталось только констатировать, что нижние ушли в землю наполовину – на пять метров. За ночь.

Убрал все блоки – увидел, что грунт на дне котлована не просто уплотнился, он практически превратился в камень. После того, как откачали воду, и я слез вниз по лестнице, увидел гладкую твёрдую поверхность грунта. Твёрдую настолько, что она напоминала асфальт.

Недолго думая, в этот котлован положил плашмя бетонные блоки, уже известной нам конструкции, пространство между ними залили раствором, и получился практически идеальный сверхтяжёлый фундамент. Такой, на который можно не то что самолёт сажать – ставить самое тяжёлое оборудование, особо требовательное к фундаментам и вибрациям.

И вот, в феврале сорок второго, в особо тяжёлый год войны, огромная промзона начала свою работу. Я гордился ею, как ребёнок, потому что это было моё детище. Литейный цех – масштабней и серьёзней, чем на авиазаводе. Цех штамповки – намного больше, и тут стояли самые разные прессы. В ряд вдоль стены – двенадцать красивых прессов для изготовления методом штамповки малоразмерных деталей, в центре – четыре крупных пресса, огромные стальные монстры с огромным же давлением. Эти прессы были настолько мощными, что могли штамповать коленвалы – самую сложную в изготовлении без ГОШ часть двигателя.

И правда, коленвал с его геометрией для точки и фрезеровки – настоящий ад. А их сейчас делали именно так. На стоимости продукции это сказывалось понятно как.

Самым ходовым оказался пресс на сто тонн. Штамповать стальные заготовки на таком прессе – самое оно. Тем более, что набор штампов уже изготовлен в полном объёме. И пришло, наверное, время, заняться персоналом.

* * *

Первой продукцией, выпущенной на заводе, стал лясик. Трёхколёсный, грузовой лисапед, сваренный вручную, с штампованной рамой.

К запуску производства подключили Григоряна – он приехал на завод и пользуясь своим богатым опытом, тут же перехватил инициативу – назначил ответственных, провёл инструктаж с сотрудниками, и конечно же – внимательно всё осмотрел. Григорян практически идеально за день справился с управлением и направлением всего производства на двести человек персонала.

Самое сложное оказалось не в металле и рамах, самое сложное – производство колёс, поскольку требовало работы химического оборудования для вулканизации резины и создания из неё шин. Советские шины не подходили по множеству параметров – у них было всё плохо с армированием. С качеством. С регулярностью поставок. С протекторами. А особая проблема – это создание зимней, шипованной резины. Шиповку в СССР так и не освоили, ни разу. Ну ничего, самое время поправить ситуацию – конечно, у меня было не лучшее оборудование, но я знал техпроцесс и было тщательное описание всех химических и физических реакций и техпроцесса производства качественных шин.

Второй задницей стало производство втулок. То есть ступиц, особенно задних. Задних втулок было две, представляли они собой прочную и высококачественную конструкцию, но сколько я пролил пота, чтобы их изготовили…