Очерк французской политической поэзии XIX в.

Все это становится особенно ясным на фоне общего пути поэзии февральской революции. Рабочий Марш от имени народа предоставил временному правительству три месяца, дабы оно занялось участью рабочего класса. Но за эти три месяца нарастания новых противоречий, активизации «партии порядка», наконец, первых выборов, определивших буржуазный характер Второй республики, для многих революционных поэтов наступил период отрезвления, разочарования в первоначальных надеждах, опасений, что народ снова обманут, что Второй республике нет дела до участи рабочих. Недовольные, желчные, протестующие, мятежные интонации все более нарастали в песнях Гюстава Леруа, Эжена Бейе, Шарля Трувера, Эжена Потье, в песнях и баснях Пьера Лашамбоди. И только один Дюпон витал в облаках своих утопических упований.

Тем не менее, когда вспыхнуло июньское рабочее восстание 1848 г., Пьер Дюпон оказался в рядах восставших. Эта биографическая деталь, казалось бы, подтверждала близость поэта к рабочему классу. Но непрочны были у Дюпона эти связи. В «похоронной песне» «Июньские дни» он осудил восстание, видя в нем теперь, после его разгрома, лишь роковое нарушение социального мира, печальную гражданскую междоусобицу. Он одинаково оплакивал тяжелые жертвы, понесенные обоими борющимися лагерями, в том числе и смерть парижского архиепископа, убитого при попытке примирить враждующих. Поэт допустил и грубейшую политическую бестактность, заявив, что рабочих, у которых не было хлеба, повело к восстанию «золото, посеянное во мраке» (намек на интриги монархистов). И уже просто ужасны строки о том, что «по милости пушек порядок восстановлен и дикий зверь попал в облаву». В рефрене этой песни оживал прежний утопический призыв к классовому миру:

Господней воле предадим
Мы крови жертвенные реки,
Да скроем камнем гробовым
Раздор и ненависть навеки!

Пер. Л. Остроумова

Совсем по-другому, с глубокой скорбью за расстрелянных рабочих, со страстной верой в то возмездие, которое обязательно выпадет на долю их палачей от разгневанных небес или сыновей павших бойцов, откликнулись на июньское восстание подлинные революционно-демократические поэты 1848 г. — Шарль Жилль, Луи Менар, Эжен Потье, Гюстав Леруа, Адриан Делэр.

Испуганная растерянность Дюпона заставила его на время замолчать. Однако поэт не чувствовал себя откупившимся от всех тревог призывами к классовому миру. В обстановке наступления буржуазной реакции, осадного положения, полицейского произвола и всякого рода репрессий, обрушившихся на многострадальный рабочий класс, Дюпон не мог не ощущать себя на стороне гонимых и репрессируемых. В «Песне ссыльных» (1849) он оплакивает страдания ссыльных повстанцев июня 1848 г. и ратует за амнистию для них, ибо именно они — убежденные республиканцы и опора неласковой к ним Второй республики. «Где же твоя обетованная земля, бог любви и свободы?» — этими разочарованными строками заканчивается песня. Они говорят о мучительном кризисе, переживавшемся в 1849 г. Дюпоном, о пересмотре им ряда своих взглядов, о тревоге за существование самой республики, в которой он все еще заставляет себя видеть «идеал, воплощенный на земле всеобщим голосованием» («Песня о выборах», 1849)», «властительный разум, который главенствует в каждой партии и удушает ненависть в сердцах» («Боже, спаси республику!»).

Можно подумать, что в этих, уже явно вымученных надеждах на Вторую республику Дюпон отрывается от всего революционно-демократического движения. Но было не так, пока еще не так. Определившееся лицо буржуазной республики, торжество сил реакции, глумление «партии порядка» над народом, разгром европейских революций, подавленность городских рабочих масс, обостряющаяся вражда ко Второй республике со стороны крестьян из-за роста налогов — все эти стороны действительности, ярко отраженные в песнях Гюстава Леруа, Виктора Рабино, Эжена Потье, Шарля Венсана, Шарля Жилля, заставляли и Дюпона напряженно искать выход. Эти поиски привели поэта к созданию «Песни крестьян», напечатанной в газете «Пёпль» 16 апреля 1849 г. Поэт поднялся здесь на подлинную высоту революционного романтизма. В «Песне крестьян» с большой и страстной силой прозвучал голос революционных народных масс, и она вошла в золотой фонд французской революционной поэзии XIX в.

Песня ставит важный вопрос: Вторая республика себя дискредитировала, упрочив враждебные и непримиримые социальные противоречия. Возможно ли устранение их? Возможен ли приход социального мира? Возможна ли, наконец, та «настоящая» республика, которая способна осуществить все эти мечты?

Да, отвечает Дюпон, все это возможно!