Очерк французской политической поэзии XIX в.

Политический опыт Гюго, приобретенный им за годы Второй республики, когда он из сторонника конституционной монархии превратился в республиканца-демократа, позволяет поэту поставить и важный вопрос: какова же та реальная земная сила, от которой зависит освобождение его родины? Гюго знает, что много сил готово работать для этой цели: и свободолюбивые традиции Франции, и стойкость ссыльных, и непреклонность эмигрантов-революционеров. Но самая главная сила, ясно ему, — это народ.

Не раз обращаясь мыслью к народу, к его горькой жизненной доле, Гюго в сатире «Веселая жизнь» противопоставлял оргиям правящей клики Второй империи зрелище народной нищеты. Поэт вспомнил здесь о тех потрясающих впечатлениях, которые ему довелось, как члену правительственной комиссии Июльской монархии, видеть в 1830-х годах при обследовании жизненных условий бедноты города Лилля. Вот что он пишет:

О нищета! Мы спим, мечтой объяты сладкой, —
А там, где юный стыд раздавлен мертвой хваткой
И голода, и зла, —
Отец, впуская дочь из-под ночного неба,
Не смеет, у нее приняв полфунта хлеба,
Спросить: «Где ты была?»
…………………………………………
Подвалы лилльские! Их своды гробовые!
Там, плача, слышал я хрипенье агонии
Средь полной темноты;
Я видел девушку, что лишь косой одета,
Ребенка-призрака у мертвой груди… Это,
Дант, видывал ли ты? О принцы!
Эта скорбь — источник наслаждений
Для вас. О богачи! Вас кормят эти тени!
Поймут ли, наконец:
По каплям собран он, поток богатств позорных —
Вот с этих стен сырых, вот с этих сводов черных,
Из этих вот сердец!

Да, народ бесконечно измучен и обездолен. Но ведь этот же народ был творцом Июльской революции, как и революции 1848 г.! Пусть он теперь в нищете, скован и порабощен по вине Второй империи. Он должен проснуться и спасти Францию от ее насильников. В стихотворении «Народу» поэт обращает к нему страстный призыв:

Везде рыданья, крики, стоны…
Так что ж ты спишь во тьме бездонной?
Ты мертв? Не верю! Не понять!
Так что ж ты спишь во тьме бездонной?
Нельзя в такое время спать.

Разбудить народ — одна из важных задач «Возмездия». И в эти призывы поэт вкладывает всю силу простых, ясных и убедительных доводов:

Вы безоружны? Вздор! А вилы?
А молот, труженика друг?
Берите камни! Хватит силы
Из двери тяжкий вырвать крюк!
И станьте, дух вручив надежде,
Великой Францией, как прежде!
Парижем вольным станьте вновь!
Свершая праведное мщенье,
Себя избавьте от презренья,
С отчизны смойте грязь и кровь!

Домье.

«Возмездие»

И с торжественной уверенностью звучат знаменитые строки «Возмездия», столько раз перепечатывавшиеся прессой героических бойцов Сопротивления в годы борьбы с гитлеризмом:

Живые — борются! А живы только те,
Чье сердце предано возвышенной мечте,
Кто, цель прекрасную поставив пред собою,
К вершинам доблести идут крутой тропою
И, точно факел свой, в грядущее несут
Великую любовь или священный труд!

Высказывания Гюго о народе обычно беглы. В некоторых из них поэт еще не чужд высокопарных романтических представлений о нем, как о «пророке» и «мессии», но другие уже создают в своей совокупности конкретный образ труженика мастерской или полей: народ — это кузнец, выковывающий права всего человечества, это бескорыстный баррикадный боец-рабочий, который всегда боролся за правду и тем более не должен, по мнению поэта, складывать оружия, когда заветы Христа о любви попраны ненавистью реакционеров. Сама революция воплощается для Гюго в образах простого труженика, бедняка в лохмотьях.