Очерки Донецкого бассейна

Вообще картина нищеты и оголтлости была полная. Въ особенности первое впечатлніе было невыгодно. Каждому, конечно, извстны угольщики, продающіе но улицамъ городовъ древесные угли. Ну, тамъ вотъ, если представить себ такого угольщика, да притомъ снять съ него одежду, оставить его въ изодранной рубах и почти безъ оной, то получится врное изображеніе рабочаго на каменноугольной шахт. У перваго рабочаго, который мн попался на глаза, рубаха на брюх совсмъ отсутствовала, у другого дла были еще хуже. А когда я увидалъ ихъ въ куч, въ количеств десяти человкъ, то получилъ еще боле сильное впечатлніе, — кто была куча лохмотьевъ, облитыхъ жидкою сажей.

— Отмывается эта грязь съ тла? — спросилъ я.

— Какъ же, отмывается, — отвтили мн.

— Ну, а эта одежда рабочая на васъ?

— Извстно, рабочая. А есть которые эти ризы почитай что и николи не снимаютъ, — такъ и ходятъ чертями.

— Это почему же?

— Да такъ, значитъ, — въ шинк прочая-то одежда.

Справедливость этихъ словъ я понялъ только впослдствіи, разузнавъ поближе о жизни копей.

— Ну, а работа тяжелая? — спросилъ я еще, хотя былъ заране убжденъ въ ненужности такого вопроса.

— Нтъ, ничего, мы привыкли. А впрочемъ, одно слово — Сибирь!

Но какова работа шахтера, я лучше приведу разсказъ одного молодого человка изъ интеллигентныхъ, попробовавшаго работать въ шахт. Онъ оканчивалъ курсъ въ штегерскомъ училищ и нанялся въ качеств рабочаго въ вакаціонное время.