Очерки Донецкого бассейна

Долго мы съ Перепичкой говорили о жидахъ; Перепичка самъ года три назадъ держалъ шахту, имлъ дло и съ русскими богачами, и съ жидами, противъ первыхъ у него, видимо, много накопилось горечи. Между тмъ, мн пора уже было хать на шахты. Я спросилъ у Перепички лошадь, такъ какъ до шахтъ считается не мене четырехъ верстъ. Но при этомъ Перепична мой такъ вдругъ измнился въ лиц и манерахъ, что я не узналъ его, лицо его стадо загадочно-надутымъ, словно онъ вдругъ на что-то осердился, глаза его отвернулись въ сторону, какъ будто онъ стыдился чего-то. «Что такое?» — думалъ я, ничего не понимая, и снова переспросилъ, дастъ-ли онъ лошадь и сколько за это возьметъ. Тогда онъ свирпо выговорилъ такую цифру, словно мн нужно было на его лошади прохать 50 верстъ. Я засмялся и сталъ стыдить его. Онъ сконфузился, но настаивалъ на своемъ, бормоча что-то про богатыхъ покупателей шахтъ и про то, что если съ нихъ не взять лишняго, то больше и взять не съ кого. Мн стало ясно, что меня принимаютъ за кого-то другого, но я не зналъ, какъ приступить въ объясненію цли своего прізда. Наконецъ, меня выручила сама Перепичка. «Да вы собственно зачмъ шахты-то будете осматривать, покупать, что-ли?» — спросила она. И я долженъ былъ всми мрами отказываться отъ роли покупателя и объяснять цль моего прізда или, лучше сказать, безцльность. Посл долгихъ убжденій оба Перепички сразу поняли и расхохотались, причемъ лица ихъ опять просвтлли и выгдялли добрыми.

— Да Боже-жъ мой! А вдь мы думали, что вы пріхали шахту покупать… Ну, мы и думаемъ, намъ не слупить лишнихъ грошей съ едакаго человка! А вы только изъ любопытства… да сдлайте одолженіе, позжайте за пятьдесятъ копекъ сколько угодно!

И Перепичка вслдъ своему сынишк запречь лошадь. Пока тотъ закладывалъ въ дрожки лошадь, я напомнилъ хозяину о жидахъ и замтилъ, что съ русскими дйствительно хуже имть въ этихъ мстахъ дло.

— Да и врно! — весело сказалъ Перепичка. — Вдь вотъ мн втемяшилось, что вы покупатель, и я одурлъ… Съ нашимъ братомъ, чортомъ, дуракомъ, нельзя насчетъ грошей дла длать… не понимаемъ! A жидъ понимаетъ, сколько какая вещь стоитъ… Ну, вы ужь простите дурака, потому нашъ братъ бда какой непонятливый насчетъ ежели что съ кого взять.

Перепячка, сильно сконфуженный, теперь оправился отъ смущенія, и мы разстались друзьями.

Дорога къ шахтамъ шла черезъ поля, скошенныя и сжатыя. Со всхъ сторонъ къ деревн тянулись рыдваны со снопами, запряженные волами; по дорог валялись упавшіе колосья. На гумнахъ повсюду шла молотьба, кое-гд въ воздух виднлись столбы мякины, — кто-то ужь торопился вять. А на гор десятокъ втряныхъ мельницъ дружно вертли крыльями, торопясь приготовить муку изъ свжаго жита. Это была чисто-деревенская картина, и если бы не кирпичная башня, поставленная нпдъ шахтой верстахъ въ трехъ отъ села и принадлежащая нын какой-то компаніи, то нельзя было бы и подумать, что здсь повсюду добывается каменный уголь. И въ особенности нельзя было представить, чтобы здшніе крестьяне занимались чмъ-либо другимъ, кром хлбопашества.

Только совсмъ близко подъхавъ, я увидалъ на пригорк рядъ какихъ-то черныхъ бугровъ, а надъ ними какія-то постройки врод колодезныхъ журавлей. Это и были крестьянскія копи. Когда я подъхалъ въ одной изъ нихъ со всмъ близко и слзъ съ дрожекъ, то минутнаго взгляда было достаточно, чтобы понять все это немудрое сооруженіе. Выкопана въ вид колодца яма, въ глубину не боле десяти саженей; надъ ямой, на перекладин, утвержденной на двухъ столбахъ, придлана пара блоковъ, а сажени на дв въ сторону, на расчищенномъ, на подобіе тока, кругу стоитъ воротъ; подъ воротомъ лошадь. Только и всего. Тутъ и вся машина. Лошадь, погоняемая подросткомъ, ходитъ въ одну сторону, воротъ вертится, тянетъ веревку на одномъ блок и поднимаетъ изъ глубины ямы конецъ этой веревки, на которомъ прикрплена бадья; въ то же самое время другая бадья на другомъ блок опускается внизъ и наполняется тамъ углемъ; тогда лошадь повертывается обратно, обратно начинаетъ двигаться и вся машина и вторая бадья вылзаютъ изъ глубины шахты. Чтобы высыпать уголь изъ выползшей бадьи, рабочій беретъ ее прямо руками, усиленно, словно за шиворотъ, тащитъ ее къ себ, вытаскиваетъ и, наконецъ, посл нкоторой борьбы опрокидываетъ изъ нея уголь. А чтобы снова бросить ее въ яму, это уже дло подростка-погонщика; онъ бросаетъ лошадь, подбгаетъ къ веревк между воротомъ и блоками, цпляется за нее руками и ногами и тащитъ ее собственною тяжестью къ земл; веревка подается, бадья поднимается съ края шахты, гд до сихъ поръ она безпомощно лежала на боку, и падаетъ въ яму. Такимъ образомъ, мальчишк въ продолженіе дня столько разъ приходится болтать въ воздух руками и ногами сколько вытягивается изъ ямы бадьей, т.-е., примрно, штукъ двсти. Игра серьезная.