Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры

Московский университет стал центром философско-научных интересов. Сближение с Западной Европой вызвало много споров, вопросов, в разрешении которых принимали участие лучшие силы русской интеллигенции. Все это способствовало созданию самых разнообразных кружков и обществ, начиная с литературных, философских и кончая масонскими. Интересное общество собиралось у Семена Егоровича Раича. Здесь сходились питомцы Московского университета, благородного пансиона, ученики самого Раича, литераторы, поэты и ученые. Цель общества была чисто литературная, и так как оно представляло для москвичей интерес новизны, то помимо членов являлись всегда постоянные посетители. Здесь читались сочинения и переводы членов кружка. Когда собрания сделались слишком многочисленными и их стали посещать московский генерал-губернатор князь Дмитрий Владимирович Голицын, литератор Иван Дмитриев и другие сановники, заседания были перенесены в Муравьёвское училище колонновожатых, то есть военных топографов, а затем в квартиру сенатора Рахманова, к сыну которого Раич поступил воспитателем.

Вскоре некоторые из членов литературного общества Раича составили особый философский кружок, носивший название Общества любомудрия. Председателем его стал князь В. Ф. Одоевский, издатель «Мнемозины», у которого члены кружка читали свои философские статьи, вели беседы о прочитанных сочинениях философов Канта, Шеллинга и др.

К Обществу любомудрия примкнули «архивные юноши», как их назвал Пушкин, состоящие при московском архиве Иностранной коллегии, где служили тогда лучшие представители московской молодежи. Среди них были И. Киреевский, Веневитинов, Кошелев, Мельгунов, Титов, Соболевский, известный своими эпиграммами и стихами, которые были настолько умны и блестящи, что иногда их приписывали Пушкину. Соболевский ввел в Общество любомудрия Рожалина – переводчика «Вертера» Гёте. На вечерах Одоевского бывали В. К. Кюхельбекер, М. Погодин. Собрания общества были всегда очень оживленными.

Душой и главным оратором являлся Дмитрий Веневитинов, который представлял соединение душевных качеств, красивой наружности с выдающимся умом и образованием. Плетнев говорил о Веневитинове: «Благородный и открытый образ мыслей, светлый и живой ум…».

Далеко за полночь продолжались беседы и споры. «Как люблю я вспоминать наши зимние вечера по субботам, – писал А. С. Норов своему приятелю Кошелеву в письме от 14 июня 1825 года, – скажу чистосердечно, этими беседами я много приобрел. Более, нежели книгами или собственным размышлением. Всего интереснее для меня были твои жаркие диссертации с Веневитиновым, физиономии одушевлены были энтузиазмом, ты спорил чистосердечно, с жаром делал возражения, но с радостью и соглашался»[56].

Наряду с кружком Раича и Обществом любомудрия, было немало других кружков и обществ, которые группировались вокруг издателей журналов и выдающихся деятелей тогдашнего русского общества. Кроме того, существовали кружки музыкальные, художественные и артистические.

Между прочими известен кружок управляющего московскими театрами, драматурга, переводчика Пушкина на французский язык, Федора Федоровича Кокошкина. Он славился как хлебосол и гостеприимный хозяин, у которого собирались литераторы и московские артисты, а также приезжие из Петербурга.

В этой-то среде, переехав в Москву, оказалась З. А. Волконская, и очень скоро ее салон становится одним из значительных «умственных» центров Первопрестольной. Самой изящной и меткой характеристикой Волконской и ее салона является фраза князя П. А. Вяземского из письма А. И. Тургеневу о «волшебном замке музыкальной феи», где «мысли, чувства, разговор, движения – все было пение».

Появление в Москве прославленной красавицы, певицы и писательницы, известной своим умом, образованием и богатством, произвело сенсацию в московском обществе.

Общество оживало «по мановению хозяйки дома, которая умела всех соединить воедино». Всегда приветливая и ровная со всеми, она очаровывала всех своих многочисленных поклонников простотой обращения и сердечным участием.

Особняк своего брата Эспера Александровича Белосельского-Белозерского на Тверской, где она поселилась, Волконская украсила вывезенными из Италии античными статуями и рельефами, оригиналами и копиями картин мастеров Возрождения.

Ее великолепный дом был открыт для посетителей и сделался местом многолюдных собраний. На вечерах Зинаиды Волконской бывала вся московская знать. Ей удалось сблизить в своем салоне ученых, писателей, художников с той средой, которая прежде стояла от них в стороне. Все в доме, по словам современника, носило отпечаток служения искусству и мысли. Волконская, знакомая с детства с памятниками живописи и ваяния, украсила свои залы фресками, статуями, оригиналами и копиями знаменитых картин. На ее блистательных вечерах, которые она умела воодушевить, бывали чтения, концерты, театральные представления.

Дом Белосельских-Белозерских на Тверской улице в Москве