Очерки истории Руси до монголов

Но на другой же день, 20-го числа, Боняк, что приходил недавно и сжег двор княжий на Берестове, внезапно появился под Киевом и чуть не въехал было в город. Половцы зажгли дома по болонью, монастыри Стефанеч и Германеч, а потом напали на Печерский, выбили ворота и бросились в церковь. Монахи после заутрени спали по кельям. Услышав крик, они побежали, кто за монастырь, кто на полати. Половцы убивали встречных, брали, что могли, и, наконец, зажгли церковь. Тогда же сожгли они и двор красный, что поставил Всеволод на Выдубиче.

А Олег, вместо того чтобы по обещанию звать брата и идти с ним вместе на совет в Киев, пустился в другую сторону – в дальние Черниговские волости. Там Изяслав, сын Владимира, захватил его Муром.

Олег одолел его (Изяслав пал в битве), взял Ростов, Суздаль и всю страну, решил идти на Новгород, но был, в свою очередь, побежден подоспевшим оттуда Мстиславом, крестником своим, и должен был, при его посредстве, согласиться, наконец, на Киевский сейм.

В следующем году собрались все русские князья в Любече на берегу Днепра на совет – Святополк, Владимир, Давыд Игоревич, Василько Ростиславич; пришел и строптивый Олег с братом своим Давыдом. Все они сидели на одном ковре и думали: «За что мы губим Русскую землю, сами на себя котору деюще? А половцам то и любо, и рвут они землю нашу по частям. Имеем же отныне едино сердце и будем блюсти ее сообща; пусть каждый держит свою вотчину: Святополк – Киев; Владимир – Переяславль; Давыд, Олег и Ярослав – Чернигов, Новгород. А кому раздал города Всеволод, у тех они и останутся: у Давыда – Владимир, у Ростиславичей – у Володаря Перемышль, у Василька Теребовль».

Все они поцеловали крест: «Если кто с сих пор поднимется на брань, то быть всем заодно на зачинщика». Потом поцеловались они между собою и, подтвердив: «Да будет на него крест честный и вся земля Русская», разошлись; люди были рады такому совету и любви, но недолго продолжались совет, и любовь, и радость.

Половцы гонят пленных и скот в полон. Радзивилловская летопись. XV в.

Бояре смутили Давыда, прежде даже, нежели расстались князья. Проводив Святополка из Любеча в Киев, он начал наговаривать ему на Ростиславичей: «Кто убил брата твоего Ярополка? Ростиславичи. У кого скрылся его убийца? У Ростиславичей. А ныне Василько мыслит на меня и на тебя, сговорившись с Владимиром; я узнал это точно: подумай о своей голове».

Святополк смутился умом, сомневаясь, правда это или ложь. Ему жаль было брата, да жаль было и себя. «Слушай, – сказал он Давыду, – истину ли ты говоришь – Бог тебе судья. Если ты завистью возбуждаешься, Он накажет тебя».

Давыд заверил – и прельстил, наконец, Святополка. Они стали думать вместе: что же делать с Васильком? «Надо взять его, – сказал Давыд. – Пока он не будет в наших руках, ни тебе не княжить в Киеве, ни мне во Владимире».

А между тем Василько, которому, равно как и Владимиру, и в голову не приходило никакого худа, переехал на Выдубичи – поклониться святому Михаилу. Он отужинал в монастыре и на ночь возвратился в дом свой на Рудице.

Утром 4 ноября Святополк присылает звать его на именины. Святополк, по христианскому имени Михаил, именинником был 8 ноября. Василько отвечал, что не может дожидаться так долго, опасался дома рати от ляхов.

Давыд прислал к нему со своей стороны: «Подожди, брат, не ослушайся брата старейшего». Но Василько никак не соглашался.

«Видишь, – сказал Давыд Святополку, – он не помнит (не чтит) тебя, ходя в твою руку, а воротится в свою волость, – увидишь, если не отнимет тотчас Турова, Пинска и других городов твоих. Будешь жалеть тогда. Позови же киевлян, возьми его и отдай мне».

Святополк согласился и послал за Васильком: «Если не хочешь дожидаться именин моих, то приходи хоть ныне поздороваться со мною, и посидим все вместе с Давыдом». Василько обещал и, сев на коня, поехал. Его встретил детский, проведавший о злоумышлении, и удерживал, говоря: «Не ходи, князь, хотят тебя взять», – но он не послушал его, размышляя с собою: «Может ли быть, чтобы хотели взять меня! Мы только что поцеловали крест – быть всем на того, кто поднимется на братьев». Размыслив так, он перекрестился, и, сказав: «Воля Господня да будет!» – продолжал путь свой.