Очерки о югославских информбюровцах

В источниках также фиксировались отдельные попытки саботажа или диверсий, которые партия приписывала информбюровцам, а именно: в Тимоцкой области в 1949 г., на аэродромах в Земунике (под Загребом) и Батайнице в 1951 г., на предприятиях Вуковара в ноябре 1951 г. и др.266 Однако более вероятно, что эти случаи связаны с глубоким проникновением диверсионных групп из-за границы, а не с акциями местных подпольщиков. По данным Радоньича, в 1948 г. информбюровцы устроили 26 диверсий в армии, из них две довольно крупных267. Некоторые информбюровцы только готовились к диверсиям, но совершить ничего не успели268. Уникальный акт вредительства был зафиксирован в 1951 г. в редакции газеты «Борба». Якобы выявленная там группа «саботировала директивы, делала намеренные опечатки в новостях»269.

Некоторым информбюровцам вменялся в вину шпионаж в пользу СССР. Размах этой деятельности, похоже, был сильно преувеличен как официальной югославской пропагандой, так и фантазиями «органов», но все-таки она имела место. Официальная статистика югославских спецслужб уверяет, что Советский Союз и его союзники завербовали 1932 гражданина Югославии, в том числе 872 – после начала конфликта270. Среди достоверных случаев наиболее показательный связан с неким полковником В.Д. в Риеке, который создал агентурную сеть из 28 человек на военно-морском флоте Югославии. Он был казнен271.

Листовки, по-видимому, были самой распространенной формой активности информбюровцев, занимавшей второе место после устных разговоров. В доступных нам источниках они фиксируются в период 1948-1950 гг., но есть один случай относящийся и к 1951 г.272 В основном листовки были малотиражными. В некоторых случаях они изготавливались на печатной машинке. Тогдашнее законодательство рассматривало распространение листовок антиправительственного содержания как преступную деятельность.

Еще одна запрещенная деятельность информбюровцев – прослушивание просоветских радиостанций. Похоже, даже в 1950-1951 гг. это было широко распространенное занятие, сведения о котором мы находим и в Словении, и в Хорватии, и в Сербии, и в Черногории273. Разумеется, поиск альтернативных источников информации – вполне естественное дело для критически настроенного ума, и выглядеть как преступление оно могло, только если принять шкалу господствующих представлений того времени. То же самое можно сказать и о многих других из «преступлений» информбюровцев. Хранение портретов Сталина, распевание русских песен, распространение слухов, констатация объективного положения дел (например, что Югославия находится в международной изоляции), обсуждение с доверенными друзьями тех или иных проблем в информбюровском духе, анекдоты против Тито, «пассивизация», то есть отказ члена партии или общественного активиста от активной общественной деятельности, терпимость к бывшим заключенным Голого острова – таковы были широко распространенные основания попасть в информбюровцы. Для работников спецслужб был еще один особый профессиональный мотив – «злоупотребление должностью». Современные историки трактуют его как проявление мягкости к заключенным информбюровцам, недоносительство на родственников и т.п. В Хорватии на этом основании были репрессированы 33 работника УДБы из 79, т.е. свыше двух пятых274.

Особенности репрессивной политики давно подтолкнули историков и публицистов к предположению, что значительная часть пострадавших якобы за поддержку СССР и Коминформа на самом деле состояла из случайных жертв. Но сколько же тогда было настоящих информбюровцев? Проблема эта особенно трудная, ведь настоящие коминформовцы могли быть не только в числе репрессированных. Наверняка, среди избежавших ареста какое-то число людей просто затаило свои убеждения, страшась мясорубки репрессий. Косвенно о числе убежденных информбюровцев позволяет судить возобновление их активности во второй половине 1950-х гг., когда репрессии уже были позади. Это число измеряется несколькими сотнями. Но нужно иметь ввиду, что лагерный режим, установленный на Голом острове, большую часть реальных информбюровцев сломил, хотя какую-то малую часть прежде нейтральных людей наоборот ожесточил. К тому же во второй половине 1950-х гг. многие из факторов, подталкивавших людей в информбюровцы, перестали действовать. Поэтому даже без репрессий настроение участников движения могло поменяться.