Очерки об англо-американской музыке. Том 1. Фолк-возрождение, книга первая: Отцы-основатели

Джексон попробовал записать новую пластинку, но у него ничего не получилось. Изменились времена. Публика все больше находила удовольствие в синтезе фолка и рока, аллегорические, наполненные тайным смыслом баллады под аккомпанемент одинокой гитары уходили в прошлое. Время требовало аккордов более жестких, голосов более дерзких и поведения более эпатажного. Следовать новым веяниям Франк не захотел или не смог. Его песни становились все более угрюмыми и, по словам друзей, совершенно лишенными смысла. Они были проникнуты безнадежной тоской, психологией катастрофы, а пел их Франк всегда в подавленном состоянии. Много лет спустя Эл Стюарт даже не мог вспомнить, о чем были эти песни. В одной из рецензий Франка назвали душевно больным, определив ему место на кушетке в психбольнице. Между тем, альбом Франка перестал продаваться как в Англии, так и на родине, в Америке, и о его переиздании не могло идти речи. К тому же, закончились деньги от страховки, а новых поступлений ждать было неоткуда. Войти в состав какой-нибудь группы ему не предлагали. Джексон пытался подрабатывать случайными концертами, перемещаясь по стране, но и здесь к нему интерес угасал. Эл Стюарт и друзья из Fairport Convention включили его в свою программу во время тура по стране, но и это не способствовало творческому восстановлению Франка, так как его песни выпадали из общей канвы и не вписывались в контекст совместного концерта. Ходили слухи, что во время пребывания в Америке он лечился в психиатрической больнице. Наконец, у него возникли какие-то проблемы с Правительством Ее Величества…

Что же произошло на самом деле?

Глядя ретроспективно на конец шестидесятых, на трагические, изломанные судьбы их героев, можно сказать, что изменился, скорее, не Франк, а окружающий его мир. В 1995 году в одном из писем он будет вспоминать о статуе в центре площади Сохо, сравнивать ее с тающим рожком мороженого. Так же растаяли иллюзии шестидесятых…

В 1969 году Джексон Франк навсегда покинул Великобританию, после чего известия о нем носили отрывочный характер и зачастую были слухами, противоречивыми и ужасающими. На родине его ждали испытания самые страшные. От болезни умер его сын-младенец, после чего Франка сразу же покинула жена. Горе настолько подкосило Джексона, что он буквально сошел с ума. Его поместили в больницу, а лондонским друзьям, пытавшимся его отыскать, кто-то сообщил, будто Джексон Франк умер. Так что его оплакали задолго до смерти…

В начале восьмидесятых, подлечившись и придя в себя, Джексон попытался вернуться к музыке. Для этой цели он даже поехал в Калифорнию, но попытка не удалась, и он в отчаянии вернулся в родительский дом в предместьях Буффало.

Нищета, тяжелая болезнь матери и собственная беспомощность толкнули его в Нью-Йорк, на поиски преуспевающего Пола Саймона. Об этом стало известно от матери Джексона, которой сын оставил записку. Франк даже не знал адреса Саймона. В результате, вместо встречи с возможным благодетелем и шанса вернуться к карьере музыканта, он оказался на тротуаре бесчувственного мегаполиса, без средств к существованию. Джексон, в конце концов, вновь оказался в больнице для умалишенных и пробыл в ней в течение девяти(!) месяцев, после чего опять оказался на улице. Он спал под открытым небом, укрывшись одеялом, еду добывал в мусорных ящиках, а когда везло, находил в тех же ящиках всевозможный хлам, вроде старых пишущих машинок или деталей от велосипедов, и продавал их за гроши. Иногда ему подавали на сигареты или на кусок хлеба…

Gold and silver is the autumn
Soft and gentle are her skies
Yes and No are the answers
Written in my true love's eyes

Autumn's leaving, winter's coming

I think that I'll be moving on
I've got to leave him and find another
I've got to sing my heart's true song

Round and round the burning circle

All the seasons, one, two, and three
Autumn leaves with the winter
Spring is born and wanders free

Gold and silver burned my autumns

All too soon they'd fade and die
And then there were no others
Milk and honey were their lies[99].

Описывать мытарства искалеченного человека можно бесконечно, но это становится невыносимым, когда знаешь, что все происходит не триста лет назад, а сегодня, сейчас, в центре города, именуемого столицей современного мира, где счастливо и беззаботно проживают тысячи или даже десятки тысяч художников, поэтов, музыкантов, в том числе и бывшие звезды рока, большинство из которых не стоят мизинца Джексона Франка.