Очерки об англо-американской музыке. Том 1. Фолк-возрождение, книга первая: Отцы-основатели

В «The Transfiguration…» Джон представил несколько пьес, сыгранных бруском и слайдом (slide) — металлической трубкой, надетой на безымянный палец левой руки. Такая же стеклянная трубка называется «боттлнек», потому что когда-то черные блюзмены играли бутылочным горлышком.

Любопытно, что на плавающий звук в «Poor Boy» отозвалась собака, очевидно, присутствовавшая на сессии. Фэхей, успокоив пса, не стал перезаписывать этот классический Vestapol, часть которого заимствовал у Букки Уайта.

…Корни пьесы уходят еще в середину XIX века, когда она была известна, как «The Siege of Sebastapol» (Осада Севастополя). Каким-то образом из русского Крыма песня попала в Америку и там стала популярной, потому что леди из высшего общества считали правилом хорошего тона разучивать ее на гитаре. Черные музыканты, очевидно, переняли пьесу у белых господ и играли ее уже совсем по-другому, используя иную технику и настройки. Называть пьесу тоже стали по-своему: так, как им слышалось, и так, как удобнее произносить — «Вестапол».

Элизабет Коттен играла эту пьесу еще девочкой, в начале XX века. Фэхей, очевидно, относился к пьесе особенно, включив версии «Poor Boy» сразу в два альбома…

В шестидесятых годах Джон Фэхей не только издавал новые диски и переиздавал старые, но и участвовал в различных программах и концертах. Выступал он, правда, не часто, но те, кому довелось слышать и видеть музыканта, уже никогда его не забывали. Вот характерное воспоминание:

«Впервые я услышал Фэхея на фестивале Poul Masson Winery в Сараготе в Калифорнии, где он выступал впервые. Его представили, он вышел, взял гитару и начал играть. Как оказалось, открывающийся номер был началом длинной импровизации, в которой рага с легкостью перевоплотилась в регтайм. Когда подошло время паузы, Джон просто сидел и смотрел на аудиторию, словно наблюдал за нами. Потом взял гитару и сыграл остальную часть. Когда все закончилось, он помахал толпе, поблагодарив за аплодисменты, затем сбежал вниз, к месту стоянки автомобилей, и исчез… Он не произнес ни слова в течение всего концерта. Большинство зрителей, включая ведущего, хихикали и пожимали плечами. Неважно, что это было в музыкальном отношении, но я был настолько захвачен услышанным, что по пути домой купил альбом Фэхея «The Dance of Death and Other Plantation Favorites»». (Эл Ханда.)

До начала семидесятых у Фэхея вышли несколько альбомов: в 1966 году — «Great San Bernardino Birthday Party», в 1967 — сразу два — «Days Have Gome By» и «Requia», причем, второй на «Vanguard».

В 1966 году умер Миссисипи Джон Хёрт. «Он был великим человеком, но жил тихо, и я оплакивал его», — говорил Фэхей. Миссисипи был одним из тех блюзменов, у кого Джон учился и кто формировал его мировоззрение и стиль. Хёрт обычно играл тремя пальцами. Этот стиль Фэхей называл non-chocking, то есть спокойный, не шокирующий. Джон придерживался его во время записи первого альбома. Так же он сыграл и «Requiem For John Hurt», включив в центральную тему кусок из блюза еще одного своего кумира Чарли Пэттона.

А «Requiem For Molly» состоит из четырех частей и занимает почти всю вторую сторону пластинки. Это один из первых авангардистских опытов Фэхея, которые он именовал «коллажами» — своеобразная «нарезка» из всевозможных звуков, нанизанных на блюзовые импровизации. Здесь свист падающих бомб и набат, марши и чья-то неясная речь, мычание и хрюканье, лай и ржание, топот и кукареканье, бесноватый фюрер и приветствующая его толпа, и прочие звуки, сопровождавшие двадцатый век и всех нас, успевших в нем пожить…

«Коллажи» приняли в штыки почитатели акустических стандартов, но сам музыкант, кажется, остался ими доволен. Эти «коллажи», если к ним прислушаться, вовсе не авангард. Скорее всего, это музыкальное полотно, где художник живописует звуками, не выдуманными, не изобретенными, не заимствованными из небытия или других галактик, а порожденными матушкой Землей и ее разношерстными обитателями, которые кое-как уживаются между собой, избавляясь, по мере сил и надобности друг от друга. Самый загадочный из всех этих звуков — голос безвестного черного блюзмена, откуда-то возникший и спустя мгновение утонувший в скрежете старой пластинки и безумном хаосе ушедшего века. А самый спасительный и обнадеживающий — крик новорожденного[135]. Не после этого ли «коллажа» Микеланджело Антониони предложил Джону Фэхею сочинить музыку к его фильму «Zabriskie Point»?

В 1968 году у Фэхея вышли еще два альбома: «Voise of the Turtle» (Takoma) и «The Yellow Princess» (Vanguard). Последний диск шестидесятых — «The New Possibility. Guitar Soli Christmas Album» (Takoma C 1020) — Фэхей записал осенью 1968 года.