Очерки по аналитической психологии

Итак, поскольку обе теории в значительной мере верны, т. е. каждая объясняет свой материал, то невроз, очевидно, должен иметь два противоположных аспекта, один из которых охвачен теорией Фрейда, а другой – теорией Адлера. Но как получается, что один исследователь видит лишь одну, а другой – тоже лишь одну, но – совсем другую сторону? И почему каждый думает, что его понимание единственно верное? Это происходит, вероятно, потому, что по своим психологическим особенностям каждый исследователь в неврозе выявляет прежде всего то, что этим особенностям соответствует. Вряд ли допустимо, что Адлер имел дело со случаями неврозов, в корне отличающимися от тех, которые послужили материалом для концепции Фрейда. Оба явно исходят из одного и того же опытного материала, но так как они, по своему психологическому своеобразию, видят вещи неодинаково, то и развивают настолько различные взгляды и теории. Адлер наблюдает, как субъект, чувствующий себя подчиненным и неполноценным, пытается с помощью «протестов», «стилей» и прочих ухищрений, служащих достижению его цели, обеспечить себе иллюзорное превосходство – неважно, по отношению ли к родителям, воспитателям, начальству, авторитетам, ситуациям, институтам или каким-нибудь другим вещам. Среди уловок такого субъекта фигурирует даже сексуальность. В основе такого взгляда лежит необычайное акцентуирование субъекта, по отношению к которому своеобразие и значение объектов полностью исчезают. Их принимают во внимание самое большее как носителей тенденций подавления. Думаю, не ошибусь, если скажу, что отношение любви и иные направленные на объекты желания у Адлера также фигурируют как существенные величины, но в его теории неврозов они, в отличие от концепции Фрейда, не играют принципиальной роли.

Фрейд же рассматривает своего пациента в его постоянной зависимости от значимых объектов и в отношении к ним. Отец и мать играют здесь большую роль. Каким бы еще значительным влияниям и обусловливающим факторам ни подвергалась в дальнейшем жизнь пациента, все это находится в прямой каузальной зависимости от этих предиспозиций. «Piece de resistance» (фр. – ядром) его теории является понятие переноса, определяющего отношение пациента к врачу. (Определенным образом квалифицированный объект всегда представляет собой либо объект желания, либо объект сопротивления, и это находится в полном соответствии с моделью отношения к отцу и матери, усвоенной в раннем детстве.) То, что исходит от субъекта, является, в сущности, слепым влечением к удовольствию. Это влечение всегда получает свое качество от специфических объектов. У Фрейда объекты имеют величайшее значение и обладают почти исключительно детерминирующей силой, тогда как субъект остается поразительно незначительным и представляет собой не что иное, как источник влечения к удовольствию и «вместилище страха». Фрейд, правда, признает «влечения “Я”», но уже один этот термин свидетельствует о том, что его представление о субъекте отлично от той определенной величины, в качестве которой субъект фигурирует у Адлера.

Разумеется, и Фрейд, и Адлер исследуют субъекта в его отношении к объекту, но как полярно различается понимание ими этого отношения! Адлер делает акцент на субъекте, который охраняет себя и стремится добиться превосходства над объектом, невзирая на то, каков этот объект. Фрейдже, напротив, заостряет внимание лишь на объектах, которые в силу их определенного своеобразия либо способствуют, либо препятствуют удовлетворению стремления субъекта к удовольствию.

Это различие, вероятно, является не чем иным, как различием темпераментов, противоположностью двух типов духовного склада человека, из которых один определяется главным образом субъектом, а второй – объектом. Промежуточная концепция, скажем концепция «common sense» (англ. – здравого смысла), утверждала бы, что поступки человека определяют как субъект, так и объект. Оба исследователя наверняка возразили бы, что их теория вовсе не ставит своей задачей дать психологическое объяснение нормального человека, а является теорией неврозов. Но тогда Фрейду пришлось бы, очевидно, объяснять и лечить некоторых пациентов по методу Адлера, а Адлер должен был бы пойти на то, чтобы в определенных случаях всерьез принимать во внимание точку зрения своего бывшего учителя, однако ни то ни другое не произошло.