Очерки по аналитической психологии

Читатель вправе спросить: в чем же могут заключаться ценность и смысл невроза, этого бесполезнейшего и ужаснейшего бедствия человечества? Какой прок в том, чтобы быть невротиком? Разумеется, это подобно тому, что Господь сотворил мух и прочих паразитов, дабы человек упражнялся в полезной добродетели терпения. Насколько нелепа эта мысль с точки зрения естественной науки, настолько же она может оказаться дельной с точки зрения психологии, если мы в данном случае вместо слова «паразиты» скажем «симптомы нервного заболевания». Даже Ницше, как никто другой презиравший глупые и банальные мысли, не раз признавал, сколь многим он был обязан своей болезни. Я видел многих людей, которые считали, что невроз помог им доказать их полезность и оправданность их существования, поскольку не позволил совершать жизненно вредные глупости и вынуждал к такому существованию, чтобы развивались весьма ценные задатки, которые могли бы стать загубленными, не поставь невроз железной рукой этих людей на подобающие места. Есть такие люди, которые лишь в бессознательном обладают пониманием смысла своей жизни и своего подлинного назначения, а сознание их заполнено соблазном, совращающим с правильного пути. Есть и такие, с которыми и тут все обстоит опять-таки иначе. Но для них ведь и невроз имеет другое значение. В таких случаях уместна далеко идущая редукция, тогда как в упомянутых выше случаях она недопустима.

Теперь читатель, хотя и склонный допустить в определенных случаях возможность такого значения невроза, все же будет готов отвергать факт столь далеко идущей и вполне осмысленной целесообразности данного заболевания во всех банальных повседневных случаях. Что, например, ценного может открыть невроз в вышеупомянутом случае с астмой и истерическими приступами страха? Я признаю: ценность здесь вовсе не очевидна, особенно если рассматривать этот случай с позиции редуктивной теории, т. е. с негативной стороны индивидуального развития.

Обе теории, о которых до сих пор шла речь, имеют, как мы видели, одно общее: они беспощадно вскрывают все, что в человеке принадлежит к темной стороне. Эти теории, или лучше сказать гипотезы, объясняют нам сущность патогенного момента. В соответствии с этим они заняты не ценностями человека, а его отрицательными ценностями, которые проявляют себя в виде расстройств.

«Ценностью» является некая возможность, посредством которой энергия может увеличиваться. Но поскольку отрицательная ценность точно также является некой возможностью, посредством которой энергия может увеличиваться – что наиболее отчетливо можно наблюдать, например, в случаях значительных проявлений энергии при неврозе, – то, по сути дела, она тоже является некоторой – отрицательной – ценностью, но такой, которая опосредует бесполезные и вредные проявления энергии. Дело в том, что энергия сама по себе – ни добро, ни зло, она ни полезна, ни вредна: она скорее нейтральна, так как все зависит от формы, в которую энергия вливается. Именно форма придает энергии качество. Однако, с другой стороны, голая форма без энергии также нейтральна. Для того чтобы образовалась какая-то реальная ценность, с одной стороны, необходима энергия, а с другой – обладающая ценностью форма. В неврозе психическая энергия[24], без сомнения, заключена в малоценную и непригодную форму. И вот концепции обеих редуктивных теорий служат тому, чтобы разрушить эту малоценную и непригодную форму. Здесь они оправдывают себя как упомянутые выжигающие средства. Тем самым мы получаем свободную, но нейтральную энергию. До сих пор господствовало допущение, что эта вновь приобретенная энергия находится в сознательном распоряжении пациента, и он может применять ее как угодно. Поскольку существовало мнение, что энергия есть не что иное, как сила полового инстинкта, то речь шла о ее «сублимированном» применении, причем предполагалось, что пациент с помощью анализа может перевести сексуальную энергию в некую «сублимацию», т. е. в какой-либо несексуальный способ применения, скажем, в занятия искусством или иной добропорядочной или полезной деятельностью. Следуя этой концепции, пациент имеет возможность произвольно или в соответствии со своими склонностями осуществить сублимацию своих инстинктивных сил.