Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Столь же интересен и другой эпизод с воцарением «великого князя всея Руси» Симеона Бекбулатовича. В «подкрестной записи» Борису, составленной в сентябре, после его венчания на царство, когда присяга новому царю, вероятно, была повторена по случаю этого венчания, не раз дается обязательство не хотеть на царство «царя Симеона Бегбулатова», не ссылаться с ним и доносить о всяком движении или разговоре в пользу царя Симеона или его сына. Отставленный еще Грозным от «великого княжения всея Руси», Симеон почитался «великим князем Тверским», пока его в правление Бориса не лишили «удела в Твери» и не свели на простую вотчину в одно из тверских сел, именно Кушалино. Потеряв свой многолюдный двор, Симеон обеднел слугами и хозяйством, утратил зрение и жил в скудости. Мог ли он представлять теперь какую-либо опасность для всемогущего царя Бориса? И если нет, то стоило ли упоминать его в записи? С. М. Соловьев и за ним К. Н. Бестужев-Рюмин внимательно отнеслись к этому вопросу, постарались объяснить, почему подозрительный Борис мог ожидать движения в пользу Симеона и заподозрили дату подкрестной записи – 15 сентября. Но они не знали тех обстоятельств, которые произошли в Москве в апреле или мае 1598 года, пред выездом Бориса в Серпухов на татар. Андрей Сапега 6 (16) июня сообщал Радивилу, что как раз перед походом на татар некоторая, и притом значительная, часть московских бояр и князей, имея во главе Бельского (Сапега называет его князем) и Федора Никитича с его братом (разумеется, Александром), стали думать, как бы взамен нежелаемого ими Бориса избрать на царство Симеона Шигалеевича, казанского царевича (Symeona syna Szugałejowego carewicza Kasánskiego), который живет далеко от Москвы, в Сибири. Нареченный царь Борис узнал об их совете на него и успел его расстроить, указав боярам, что при опасности от татар нельзя заниматься внутренними счетами и раздорами. Однако он отправился на татар, не будучи венчан на царство, хотя москвичи и настаивали на том, чтобы он скорее венчался царским венцом. В этом сообщении Сапеги, как и во всех прочих, истина перемешана с пустыми слухами, и ее трудно отделить от вздорных прибавлений. Личность Симеона не вполне известна Сапеге. Называя его «казанским» вместо «касимовского», Сапега из того, что Симеон в ссылке, делает заключение, что он – в Сибири, куда уже начинали тогда ссылать московских опальных. Несколько наивно излагает Сапега увещания Бориса, вразумившие якобы заговорщиков. Но основной факт – движение бояр, недовольных избранием Бориса, в пользу «великого князя» Симеона – более чем вероятен. Проиграв сами в качестве кандидатов на царство, противники Бориса стали агитировать в пользу человека, не бывшего до тех пор претендентом и не испытавшего избирательной неудачи, но имевшего некоторое основание искать вновь той власти в государстве, которой он уже раз номинально обладал по прихоти Грозного. Повела ли агитация за Симеона к скопу и заговору или ограничилась простыми разговорами, мы не знаем. Но она напугала Бориса и повела к вставке новых обязательств в подкрестную запись[70].