Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Если мы сообразим на основании рассмотренных известий, кто именно оказался против Бориса, то поймем всю трудность и щекотливость его положения. Ему пришлось соперничать и бороться со своими былыми друзьями. Мы отметили в своем месте, что за много лет до злополучного 1598 года образовался интимный дворцовый кружок, связанный «завещательным союзом дружбы» и состоящий из Романовых и Годуновых с примыкавшими к ним Щелкаловыми. Этот-то кружок и рассорился из-за вопроса о престолонаследии. В 1593–1594 годах изменил Годунову А. Щелкалов, а в 1598 году «изменили» и Романовы. Таким образом, не старое титулованное боярство, очнувшись от ужасов Иоанновой опричнины, подняло голову, чтобы посадить на престол человека «великой породы» от колена Рюрикова, не политическая партия пыталась, возведя на трон своего вожака, захватить власть и силу в государстве. Нет, здесь боролись отдельные семьи и лица. С одной стороны, столкнулись из-за власти и сана верные слуги только что усопшего господина и старые друг другу приятели, умевшие много лет в согласии делить милости и ласку своего общего хозяина и родственника, московского государя. А с другой стороны, ничтожный, хотя и умный, авантюрист и смутьян, каким был Бельский, так много обязанный Годунову, заслышав о смерти не любившего его царя Феодора, явился в столицу с толпой челяди, готовый при случае погубить своего милостивца и захватить власть в свою пользу. Поставленный лицом к лицу с такими противниками, Годунов не мог, не роняя достоинства своей власти и не вредя самому себе, мстить им за то, что они не хотели его избрания или могли быть сами избраны вместо него. Против старых бояр можно было бы воскресить забытый террор в интересах якобы государственного порядка, против партии была бы возможна открытая борьба, а против отдельных лиц и семей была возможна одна низкая месть. Годунов не уронил себя до того, чтобы тотчас на нее решиться, но не был в состоянии и совсем от нее отказаться. Он ждал случая, который помог бы ему предъявить к Романовым и Бельскому какое-либо серьезное обвинение, и, дождавшись, не пощадил их. Мы не знаем, были ли они на самом деле виноваты в том, в чем их обвинили гласно и в чем тайно заподозрили, но можем не сомневаться относительно того, что они были действительно враждебны Годунову и что, ссылая их, Борис разделывался с виднейшими представителями оппозиции, работавшей против него и до и после его избрания.

Очень темно это дело (мы думаем, что это было одно дело) о ссылке Бельского и Романовых и вместе с тем об отставке Василия Щелкалова. Все опалы и розыски последовали, кажется, одновременно – в старом 7109 году. Но предлоги для обвинения этих лиц были взяты разные. Бельский пострадал по тому поводу, что неосторожно держал себя в построенном им по поручению Бориса городе Цареве-Борисове. Назначением этого городка была защита бродов на Северном Донце, близ р. Оскола. Здесь был предельный пункт, которого достигло тогда на юге московское правительство, и самое назначение Бельского на далекий юг, в «дикое поле», было уже своего рода ссылкой, только без явной опалы. Но Бельский не смущался этим. Он начал работы своим «двором» и велел всей рати делать «с того образца». Его «двор», люди и холопы, опять были на виду в Цареве-Борисове, как ранее, в 1598 году, были они на виду в Москве, куда Бельский привел «великий люд» свой на царское избрание. А кроме того, возбуждала подозрение та приветливость, с какой Бельский относился ко всей «рати», посланной с ним в новый город. Он ее поил, кормил, давал ей деньги, платье и запасы. Его, конечно, славословили, а он, по слухам, величался, говоря, что царь Борис на Москве царь, а он царь в Цареве-Борисове. Так, по крайней мере, было донесено Борису. В Борисе, по словам Тимофеева, уже было готово подозрение против Бельского, что он желает царства, поэтому Борис дал веру доносу. Бельского схватили, лишили сана, «изринули от среды синклитства», конфисковали его имущество, распустили его двор, как это всегда бывало при опалах, и, наконец, подвергли «позорной казни», какой казнили «по городам» злодеев и разбойников, то есть телесному наказанию. Унизив так «желателя царства», Борис сослал его в низовые города в тюрьму.