Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Войска Бориса не могли сосредоточиться на осаде Рыльска и Путивля, во-первых, потому, что этого не позволяли успехи казаков и прочих партизанов Самозванца на «польских дорогах», на левом фланге и в тылу армии кн. Мстиславского. Казаки продолжали захватывать города на имя Самозванца. Уже после своего поражения, в Путивле, Самозванец получил известие о том, что его признали Оскол, Валуйки, Воронеж, Царев-Борисов город и Белгород, а немногим позднее Елец и Ливны. Из этих городов к нему в Путивль приходили отряды казаков и стрельцов, даже из далекого Царева-Борисова пришло 500 стрельцов. Войска Мстиславского должны были знать, что восстание охватывает все Поле и что они могут быть отрезаны от Москвы, если мятежники через Кромы, которые были в их власти, пойдут на украинные и заоцкие города. В этом была первая причина, заставившая Мстиславского снять осаду Рыльска и отойти по направлению к Кромам в Радогожский острог (Радогощ на р. Нерусе). Вторая причина заключалась в том, что войска Мстиславского, как и всякие вообще московские войска того времени, не были пригодны для продолжительных кампаний. Известно, что тогда довольствие войска не имело никакой организации: съев свои личные запасы, каждый обращался к грабежу и мародерству. Страшное опустошение Комарицкой волости, в которой долгое время с января 1605 года находилась московская армия, объясняется, между прочим, и той нуждой, какую терпели ратные люди, обреченные на продолжительный зимний поход. Эта нужда заставляла их попросту дезертировать, уходить домой или отбиваться от армии в поисках за пищей и фуражом. Уже в конце февраля и начале марта 1605 года в Путивле знали, что Борисово войско под Рыльском тает; была даже перехвачена отписка царю Борису от какого-то воеводы (illustrissimi principis) с донесением, что его ратные люди разбегаются, и с просьбой о подкреплении, без которого воевода не мог держаться. В таких обстоятельствах Мстиславский и другие воеводы пришли к мысли о необходимости окончить кампанию. Отойдя от Рыльска к Радогощу, они, по сообщению Маржерета, «хотели распустить на несколько месяцев свое войско, очень утомленное»; но Борис, продолжает Маржерет, «сведав о том, строго запретил увольнять воинов». Наш летописец тоже знает, что Борис «раскручинился» на бояр и на воевод и прислал к ним с выговором в Радогожский острог за то, что «того Гришки не умели поймать». Недовольство царя и запрещение увольнять людей возбудили в ратных людях злобу на Бориса и желание «царя Бориса избыти». Но армия все-таки не была распущена; усталая и ослабевшая, она не годилась для наступления и решительных действий и потому была направлена на смену отряда Ф. И. Шереметева, осаждавшего Кромы. Отсюда ратные люди продолжали уходить, избывая службы, как уходили и раньше; когда же они узнали о смерти царя Бориса, то разъехались в очень большом числе под предлогом царского погребения. В 1608 году правительство Шуйского, вспоминая события 1605 года под Кромами, удостоверяло, что в полках по смерти Борисовой осталось «немного бояр и с ними только ратные люди Северских городов, стрельцы, казаки и чорные люди»[78].

Вот при каких обстоятельствах ведена была знаменитая осада Кром, под обгорелыми стенами которых решилась участь династии Годуновых. Не предвиденное никем восстание на Поле против московского правительства сообщило Кромам огромное стратегическое значение, а Борисовы воеводы не сумели вовремя удержать за собой этот крепкий городок. Они не могли оперировать на р. Сейме против Самозванца, имея за собой кромскую крепость, к которой многими дорогами могли подойти в тыл им казацкие войска. Но и Самозванец, если бы потерял Кромы, вместе с тем потерял бы и возможность удобного выхода к Калуге и через нее к Москве и был бы поставлен в необходимость наступать далее по правому берегу Оки, имея перед собой ряд сильнейших крепостей на переправах. Обе стороны стремились обладать Кромами и всю весну 1605 года провели в борьбе за этот пункт. Московские воеводы стянули сюда все свои силы, а Самозванец из Путивля посылал сюда подкрепления и писал в другие города о необходимости поддержать гарнизон Кром. Маленький городок, построенный всего за десять лет перед тем, в 1595 году, получил совершенно такое же значение, какое принадлежало на нашей памяти маленькой болгарской Плевне.