Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Иной оттенок имело движение против Шуйского в более северной полосе городов украинных и рязанских, куда от Кром и Ельца вошли войска Болотникова. Среда служилых землевладельцев, сидевших здесь на вотчинах и поместьях, отличалась большим разнообразием имущественным и служебным. В уцелевших от конца XVI века десятнях каширских, ряжских, епифанских поименованы служилые люди с «отечеством», иногда даже княжеского происхождения (князья Засекины, Барятинские, Мещерские), и рядом такие, которые недавно вышли из крестьян и «ямщиковых детей». Первые служат «из выбору» и поверстаны крупным окладом в 700 четей; вторые, не годясь и в простую полковую службу, служат с пищалью в «осаде», то есть в гарнизоне, и имеют оклад в 30, 20, даже 15 четей. Первым вручается начальство над дворянскими отрядами: они бывают в головах и окладчиках; вторые же делятся, подобно низшим приборным людям, на сотни и служат не с головами, а с сотниками. Первые отличаются служебным и родовым гонором, как мы это видели на примере Ляпуновых, вторые готовы идти к своему же брату в холопы и дворники, «жить у церкви» и «стоять дьячком на крылосе», наконец, сойти со службы на Дон в вольные казаки. Словом, верхний слой дворянства украинного и рязанского приближается к столичному дворянству и способен мечтать о возвышении и высокой карьере, а низший слой от служебных тягот и имущественной худобы готов опуститься в низшие разряды населения и вовсе отстать от государевой службы. Между этими крайними слоями служилого люда было много посредствующих, подходивших более или менее к одному из характеризованных двух типов. В 1605 году дворянские дружины «заречных городов», рязанских и других, пристали к Самозванцу под Кромами и помогли ему овладеть престолом. За это Самозванец отплатил служилым людям чрезвычайной милостью: он «во 114 (1605–1606) году, хотя всю землю прельстити и будто тем всем людям милость показати и любим быти, велел все городы верстати поместными оклады и денежными оклады; а верстали городы бояре и окольничие». Это сообщение современника в полной мере оправдывается официальными документами. Они говорят даже более. На основании одной «памяти» 1606 года можно сказать, что общему верста-нию старались придать особую торжественность и важность и ради него вызывали в Москву даже выборных от местных дворянских корпораций. «Велено (читаем в памяти) дворяном и детем боярским из Деревские пятины выбрати дворян и детей боярских к Москве с челобитными о поместном верстаньи и о денежном жалованьи и бита челом государю царю и великому князю Димитрию Ивановичу всея Руси». Какой смысл должно было иметь челобитье и какая роль назначалась выборным, сказать трудно, но служилых людей действительно верстали землями и оделяли деньгами. Так, на Туле боярин князь В. К. Черкасский верстал служилых людей тулян, веневцев, пловлян и соловлян, новосильцев, одоевцев, чернян и епифанцев и выдавал им денежное жалованье «для его государева царского венца и многолетнего здоровья». В то же время в Нижнем Новгороде верстали и оделяли деньгами нижегородцев, муромцев и арзамасцев. Словом, при Самозванце служилые люди получили как бы экстренную награду от щедрого царя. Очень возможно, что по одной этой причине известие о внезапном убиении царя боярами произвело дурное впечатление на всех детей боярских вообще. Сами они не имели повода злобиться на царя Димитрия и радоваться воцарению Шуйского. Те из них, которые в 1605 году изменили Годуновым и предались Самозванцу, теперь могли в такой же мере, как и северские люди, бояться мщения от московских бояр. Олигархический характер нового московского правительства, состоявшего из родовитейших князей-бояр, также не говорил в его пользу во мнении простой служилой среды. Мелкие служилые землевладельцы, терявшие своих крестьян и людей в борьбе за рабочие руки, считали «сильных людей бояр» в числе злых врагов своего благосостояния. Крупное и льготное боярское землевладение переманивало, как мы знаем, рабочие силы с мелких хозяйств и вызывало горькие жалобы со стороны обиженных. Теперь представители этого боярского землевладения захватили в свои руки все государство и стали сами правительством; какой защиты мог ожидать от такой власти мелкий служилый землевладелец? Наконец, высшие слои заречного дворянства, по степени зажиточности и по служебному положению близко подходившие к московскому дворянству, имели свои причины быть недовольными царем Василием и его советниками. Новый царь осуждал служебный и придворный порядок московский, насажденный во времена Грозного и Годунова, и думал о возвращении к старине, уважавшей родословные притязания. Боярская реакция, давая торжество родословному принципу, тем самым закрывала дорогу к широкой карьере для всех тех, кого считала «худородными». А между тем эти «худородные» люди успели привыкнуть к новому московскому обычаю, по которому государь и малого творил великим. Для таких честолюбивых и притязательных, мечтавших о возвышении дворян, каковы были Ляпуновы и им подобные, боярское правительство было антипатично. Для них, по словам С. М. Соловьева, было привлекательно «восстание под знаменами Димитрия против Шуйского, то есть против правления бояр, охранявших старину, не допускавших в свои ряды людей новых»[104].