Очерки по истории зоологии

Расцвет капитализма вызвал бурный рост ряда отделов зоологии, особенно тех, которые были нужны для обслуживания потребностей капитала. Колониальная политика, захваты и заселение новых земель, в Африке и на островах Пацифики в особенности, встретились с многочисленными затруднениями, в том числе с разнообразными заболеваниями, вызываемыми паразитарными простейшими. Болезни губили десятки тысяч людей в тропической Африке, Америке, Индии. Улучшение транспорта, позволившее быстро перебрасывать рабочих внутри страны, импорт дешевой рабочей силы из колоний способствовали росту и распространению заболеваний. Рост протистологии — прямой результат всего этого, и конец XIX в. исключительно богат успехами этой науки (ср. стр. 171). Та же история произошла и с паразитными червями, только их изучение началось раньше (стр. 194): паразитных червей достаточно и в Европе. Если дворянин-помещик «философски» смотрел на падеж скота, то предприниматель-капиталист не хотел терпеть убытки от каких-то «глистов», — и, понятно, выяснение истории развития паразитических червей быстрыми шагами пошло вперед. То, чего не могли выяснить веками, было исследовано в течение всего нескольких десятков лет. Пебрина шелковичного червя привлекла внимание к заболеваниям одомашненных насекомых, а грандиозные убытки, понесенные виноделием южной Европы от филлоксеры, полеводством от гессенской мушки и других вредителей-насекомых, послужили толчком к развитию прикладной энтомологии, быстро выросшей в самостоятельный и огромный раздел прикладной зоологии.

Еще Иоганн Мюллер назвал «пелагическими» тех животных, которых так искусно описывали он сам и его ученики, — прозрачных медуз, червей и мелких рачков открытого океана. Но никому в голову не приходило, что и в пресной воде должен быть такой же мир. В 1857 г. Франц Лейдиг (F. Leydig, 1821–1908) начал исследовать прозрачные воды Боденского озера: он хотел найти тех животных-крошек, что полупереваренные наполняли кишечник озерных рыб. Так началось исследование пресноводного планктона вообще и выяснение его роли в жизни рыб в частности. Работы Франсуа Фореля (F. Forel, 1841–1912) на Женевском озере, Э. Цахариаса (Е. Zacharias, 1846–1916) в С. Германии привели к быстрому развитию гидробиологии. Появился ряд пресноводных биологических станций (первая, передвижная, станция была открыта в окрестностях Праги в 1888 г. частным лицом, первая постоянная — открыта на Пленском озере в Германии в 1891 г.), а с 1906 г. начал выходить учрежденный Цахариасом «Архив гидробиологии» («Archiv für Hydrobiologie und Planktonkunde»). Число гидробиологических станций теперь превышает 150, причем две трети из них — морские. У нас, в СССР, первая пресноводная станция была открыта в 1891 г. (оз. Глубокое, Московск. обл.), а морская — в 1871 г. (Севастополь); в настоящее время в СССР насчитывается около 50 станций.

Севастопольская биологическая станция Академии наук СССР.

Отметить все мало-мальски значительные путешествия и экспедиции XIX в., давшие что-либо зоологии, невозможно, — слишком много их было. Из экспедиций сухопутных наиболее замечательны исследования Центральной Азии, проведенные русскими путешественниками — Н. М. Пржевальским (1839–1888), П. К. Козловым (1863–1935), М. В. Певцовым (1843–1902), В. И. Роборовским (1856–1910) и другими. Океанографических экспедиций было очень много: за последние 30 лет XIX в. состоялось около 70 только более или менее крупных экспедиций. Наиболее замечательная экспедиция — на английском судне «Челленджер», под руководством крупного зоолога Уивилля Томсона, продолжавшаяся 4 года (1872–1876), проделавшая свыше 130 000 км, обследовавшая Индийский, Тихий и Атлантический океаны и собравшая колоссальные научные материалы. Разработкой материалов экспедиции были заняты около 70 ученых, она продолжалась более 20 лет, а результаты ее составили около 50 огромных томов-фолиантов, десятка которых не поднять среднему человеку.

Система и филогения

Последнее сорокалетие — время попыток построить «большую систему». Конечно, система должна быть естественной, т. е. отражать филогению соответствующих групп животных. Ряд таких систем предложен, то ни одна из них не оказалась общепринятой: у каждой есть сторонники и противники, и притом обычно эти оба лагеря примерно одинаковы. А такое «разделение голосов» — нехороший признак.

Главнейшие моменты, положенные в основу новых систем, — преимущественно факты эмбрионального развития. Эти факты привели к созданию соответствующих «теорий» происхождения тех или иных групп животных, что и нашло свое отражение в классификационных схемах.