Очерки по теории сексуальности

Он постучал палкой по мостовой и спросил: «А там, внизу, кто-нибудь лежит? Кто-то тут похоронен? Или хоронят только на кладбище?» Таким образом, его занимают как загадки жизни, так и тайны смерти.

По возвращении домой я заметил в передней коробку, а Ганс сказал: «Ханна ездила с нами в Гмунден в такой коробке. Каждый раз, когда мы ездили в Гмунден, ее везли в коробке. Ты что, снова мне не веришь, папа? Прошу, поверь, так все и было. Мы взяли большой ящик, полный детей, они сидели в ванне. (Он имел в виду упаковку из-под ванны.) Я сам их посадил туда. Честное слово, я хорошо это помню»[167].

Я: «А что еще ты можешь припомнить?»

Ганс: «Что Анна ездила в коробке, это я хорошо помню. Честно-честно!»

Я: «Но ведь в прошлом году Анна ехала с нами в купе».

Ганс: «Зато раньше всегда ездила в коробке».

Я: «В маминой коробке?»

Ганс: «Да, это была мамина коробка».

Я: «Где же она стояла?»

Ганс: «Дома, на чердаке».

Я: «Выходит, она носила коробку с собой?»[168]

Ганс: «Нет! Когда мы снова поедем в Гмунден, Ханна опять поедет в коробке».

Я: «Как же она вылезла из коробки?»

Ганс: «Ее вытащили».

Я: «Кто вытащил? Мама?»

Ганс: «Мы с мамой. Потом мы сели в повозку, Ханна ехала верхом на лошади, а кучер погонял. Он сидел впереди. Не помню, был ли ты с нами. Мама все знает, но этого она не знает, она опять забыла. Ничего ей не говори!»

Я заставил его повторить этот рассказ, чтобы записать в точности.

Ганс: «Потом Ханна вылезла».

Я: «Она ведь и ходить тогда не могла!»

Ганс: «Мы вынесли ее на руках».

Я: «Как же она могла сидеть на лошади, ведь в прошлом году она совсем не умела сидеть».

Ганс: «Нет, она сидела верхом и погоняла лошадь, щелкала кнутом. который раньше был у меня. Стремян у лошади не было, но Ханна ехала верхом. Папа, я вовсе не шучу!»

Что должна была означать эта бессмыслица, которую мальчик столь настойчиво повторял? На самом деле это вовсе не бессмыслица, а пародия – это месть Ганса отцу. Она должна означать приблизительно следующее: раз ты упорно думаешь, что я могу поверить в аиста, который в октябре будто бы принес Ханну, хотя я уже летом, когда мы уехали в Гмунден, заметил у матери большой живот, то я могу требовать, чтобы и ты верил моим вымыслам. Ведь что может скрываться за утверждением Ганса, будто бы Ханна уже прошлым летом ездила в коробке в Гмунден, как не осведомленность о беременности матери? А его рассуждения по поводу такой же поездки в следующем году отражают обычный способ, каким бессознательные мысли из прошлого проникают в сознание; или же он располагает некими особыми основаниями считать, что к ближайшей летней поездке мать опять будет беременна, и он опасается этого. Заодно мы узнаем, что именно испортило ему поездку в Гмунден, – это видно из его второй фантазии.

«Позже я спросил его, как, собственно говоря, Ханна очутилась в маминой постели после рождения».

Тут Ганс получает, что называется, возможность развернуться и вдосталь «подразнить» отца.