Очерки поэтики и риторики архитектуры

На первых порах теларии отвечали стремлению нарождавшегося искусства «драмы на музыке» (как называли тогда оперу) к охвату действием всей глубины сцены. Декорации, в ренессансных спектаклях служившие всего лишь изобразительным фоном, теперь имитировали место действия вокруг актеров797. С одной стороны, это способствовало визуальной убедительности спектакля; с другой – создавало неизвестную ранее проблему соотнесения перспективных эффектов декораций с реальным перспективным сокращением фигур актеров, выступавших на сцене. Статистов дальнего плана приходилось изображать детям. Теларии не позволяли представить более пяти мест действия, и это препятствовало тяготению оперного искусства к разнообразию конкретных обстоятельств. А ведь местами действия были «и переходящие из ренессансных „перспектив“ улица – площадь – сельская местность; и добавившиеся к ним пейзажи: лесной, горный, морской, он же царство Нептуна; и дворцы, храмы, парки, сады (также и в их земном виде, и в мифологическом); и небеса, и ад; и военный лагерь, крепость, гавань; и внутренние помещения: сначала фантастические – пещера, грот, арсенал Марса, Вулкана, Циклопа и т. д.». Стремясь увеличить количество перемен декораций («ибо, разумеется, смена декораций является такой вещью, которая может зрителям доставить не только удовольствие, но и изумление, в особенности если она делается быстро и незаметно для глаза», – писал Никола Саббатини798), на грань телария после ее поворота спешно крепили новое изображение. Но через какое-то время и этого было уже недостаточно799. Придуманные Алеотти кулисы имели колоссальное преимущество перед телариями: занимая мало места, они ставились одна за другой в любом количестве. Число перемен декораций многократно увеличивалось. Кулисная декорация быстро вытеснила теларии из оперных театров XVII века.

Печальный парадокс заключался в том, что театр Фарнезе, не имевший равных ни по совершенству оборудования сцены, ни по акустике, ни по красоте зала, ни по вместительности, оказался ненужным из‐за всеобщего распространения «драмы на музыке», идеальной декорацией для которой служили кулисы, впервые примененные именно здесь. Под натиском «драмы на музыке» воинственные игрища даже при дворах феодальных владетелей окончательно и бесповоротно отходили в прошлое. Театр Фарнезе стали использовать лишь эпизодически, во время свадебных торжеств. В 1733 году его и вовсе закрыли. К этому времени в Европе существовали уже десятки театров принципиально другого типа – ярусных (ранговых), прервавших двухтысячелетнюю традицию театров с ареной. Специальный оперный дом построили и в Парме.

Первым ярусным театром в мире был венецианский Сан Кассьяно, открытый в 1637 году. Мне кажется, что в Венеции театр такого типа можно было вывести чисто логически, без гениальных озарений.

Представьте себе, что я, богатый и предприимчивый венецианский патриций, родившийся около 1600 года, вижу, что граждане моего города питают необыкновенное пристрастие к разного рода зрелищам. В любую погоду они готовы, если позволяют дела, с утра до ночи глазеть на представления, которые устраивают под открытым небом акробаты, гимнасты, дрессировщики зверей и птиц, заклинатели змей, канатоходцы, фокусники, кукловоды и прочий ловкий народ. Наибольшее же восхищение вызывают артисты и музыканты, когда они выступают вместе. Мне приходит в голову, что вместительное общедоступное музыкально-зрелищное заведение могло бы быть весьма прибыльным предприятием. Денег у меня достаточно, чтобы купить участок, нанять архитектора и строителей, перестроить на старом фундаменте то, что там стояло, или возвести театр с нуля, найти мастеров-декораторов, а потом отдать предприятие в аренду толковому импресарио. Каким должно быть это заведение, чтобы принести мне не только прибыль, но почет и уважение благодарных сограждан?

Первое требование – оптимальное размещение театра. Чем плотнее населены окружающие кварталы, чем ближе театр к основным трассам движения людей, тем лучше. В этом отношении нет ничего хуже театра Фарнезе. Поэтому забудем аристократический обычай ставить театр непременно при дворце, даже если этот дворец стоит на низком унылом берегу мелководной мутной речки напротив скучного пыльного парка, в котором нет ни души. Уже за то, что зритель добрался до такого замечательного места, не брать с него деньги, а платить ему надо либо давать спектакль бесплатно. Фарнезе так и поступают: публика званая, приезжают в каретах, смотрят турнир даром и разъезжаются по своим палаццо. Итак, вставляем театр в плотно застроенные кварталы, на оживленной улице, впритык к окружающим зданиям. И без затрат на декор фасада, потому что, в отличие от палаццо, доступного лишь немногим и потому своим внешним видом обязанного соответствовать престижу его обитателей, мое заведение не должно вызывать завистливого восхищения прохожих. Они найдут счастье внутри.