Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

«Слово может ранить больнее, чем нож, — говорит дальше Казанский, — отравить смертельнее, чем яд. Оно может потрясти массы людей, пробудить к действию целые народы. Тысячи пушек, взрывы сотен тонн динамита, усилия миллионов рук не могут сравняться с силой слова. Разве это не удивительно? Откуда эта всесильная, почти волшебная власть?»

«В самом деле, откуда?» — спросим и мы.

Подумав, ответим уверенно: чудодейственное могущество слова таится в культуре языка — смысловой и звуковой. В суровом отборе и точном подборе слова, в образности языка, в красоте его звучания, в свежести и яркости выражаемых мыслей и чувств.

Алексей Николаевич Толстой сказал: «Язык есть орудие мышления. Обращаться с языком кое-как — значит и мыслить кое-как».

Попросту говоря, будешь внимательно относиться к словам, следить за своей речью, работать над словами — станешь человеком; не будешь — только засоришь свои мозги.

А теперь, что же было записано на бумажке корреспондента «Пионерской правды»?

Оказывается, там были записаны кое-какие…

Сценки на переменке

Звонок. Распахиваются двери, ребята пятых и шестых классов высыпают в коридор.

Из одной кучки доносится:

— Шамать хочется так… прямо гроб с музыкой!

Но упитанный мальчик, жующий большой бутерброд, локтем отталкивает товарища:

— Изыди, плебей!

В другой куче шестиклассник расспрашивает пятиклассников:

— Ну, как классная сошла?

— Классно! Люкс! На все пять! Мирово! А на Горку фискал Пырька училке накапал, что катает с отличника. Она его и накрыла.

— Свистишь?

— Ей-бо! Наши такой хай подняли — блеск!

В третьей кучке трое головами друг к другу склонились: о чём-то горячо шепчутся. И вдруг один громче:

— Атас! Кишка ползёт! Пока! Покеда! Наше вам с кисточкой! — И разошлись.

Мусор, пена

Ну как тут не взволноваться, если наши ребята изъясняются между собой на таком, с позволения сказать, «язычке»? Откуда они нахватались таких словечек?

Какая-то часть их — из воровского жаргона. Ворам надо, чтобы окружающие не понимали, о чём они говорят. Поэтому они берут разные уродливые словечки и придают им, если они на каком-то языке что-то значат, другой смысл. Таким образом, жаргон служит не объединению, как все языки, а разъединению людей.

Мне неизвестно, с какого языка взято и что по-настоящему значит предупреждающее об «опасности» — атас! Но вот ей-бо! образовалось на моих глазах из слов «ей-богу!» Прежде это была божба, клятва именем бога, что говорящий не лжет. Теперь это словечко решительно ничего не значит и убедить в правдивости сказанного никого не может. Так просто, шум, бесполезное сотрясение воздуха.

Смысла нет объяснять здесь значение других приведённых слов: большинство из вас их как-то понимает. Я бы сам обратился к вам с вопросом: откуда у вас взялось такое словечко, как «плебей»? И что оно, по-вашему, значит? Прежде на языке богатых и «родовитых» людей слово это имело презрительный, даже ругательный оттенок и обозначало оно — «человек из народа» (от латинского слова «плебс» — «народ»). Какое же значение придаёте ему вы, советские школьники, сами вышедшие из народа?

Народный язык наш я бы сравнил с могучим потоком. Как Волга-матушка, течёт он через всю нашу Родину. Он всем необходим, всеми любим. Он чист на глубине, и ничем его не замутишь. А по краям, на мелких местах, несёт мусор, выплёскивает на берег вместе с грязной пеной всякую дрянь. Вот вроде всех этих словечек воровского жаргона и слов, давно потерявших всякий смысл, как «ей-бо».

Стоит начать думать о словах, о языке, как весь этот мусор сам собой исчезнет из вашей речи: вам просто станет стыдно их произносить, а тем более — писать. Я в этом уверен.

Гораздо страшнее, сдаётся мне, другое.

Продолжим сравнение народного языка с потоком и увидим, что на берегах рек вместе с мусором и пеной скапливается обкатанная водой, обточенная со всех сторон в плоские кругляши…

Галька

Мальчишки подбирают её и пекут блинчики: с силой пускают по поверхности воды так, чтобы, скользя и отскакивая, эти плоские камешки сделали на ней побольше исчезающих кругов.

Занятие это лёгкое, общедоступное, не требующее особого умственного напряжения. «Бросая в воду камешки, — изрёк пресловутый глубокомыслец, Козьма Прутков, — смотри на круги, ими образуемые; иначе такое бросание будет пустою забавою». Словесные блинчики даже к «пустой забаве» причислены быть не могут, поскольку образуемые ими «круги» на поверхности нашего сознания чрезвычайно недолговечны.

Я говорю о пресных, давно утративших свою соль, избитых, как бы штампованных выражениях и словах. Родится такое словечко — хорошее словцо! — к месту и ко времени, ну и пошло, и пошло из уст в уста, обкатываясь и обтачиваясь, как галька, на пути растеряло весь свой смысл, остроту свою, глядишь — и стало пошлостью. Сколько таких словечек:

«Пока!», «Наше вам!», «В основном!», «Закругляйся!» И целых фраз: «Давайте не будем!», «Ничего подобного!», «По чести говоря», «Вот в таком разрезе», «На все сто», «Как из пушки», «Держи пять», «Как штык».