Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

Это стрижи, как это с ними часто бывает, под вечер, играя и гоняясь друг за другом, стремительно ринулись с высоты и с криком пронеслись мимо меня.

Этот неожиданный крик был из другого мира, — не из того, в котором кружились мои мысли. Он как будто распахнул какую-то дверцу в мозгу: я вдруг увидел себя идущим уже за мостом по набережной Невы, впереди вставал Фальконет^[18], жёлтое с белыми колоннами здание сената, мост лейтенанта Шмидта. Услышал гудки автомобилей, пароходиков, шум толпы. И вдруг мучительно пожелал очутиться далеко от этого шума и обычной городской суетни, ужасно сейчас меня удручавшей.

Очутиться где-нибудь у крошечной сторожки железнодорожного стрелочника, около домика с маленьким огородом и лужайкой, где ходит на приколе пёстрая коза или розовый поросёнок, — а кругом — свежий лес, и узенькая-узенькая речушка бежит, и — тишина. Такая желанная, такая отрадная лесная тишина!

Стоило только пожелать — и сейчас же само собой сложилось решение: еду! Я же свободен, как птица. По дороге на вокзал забегу домой, возьму плащ, немного еды — и ночую сегодня в лесу.

Есть своеобразное наслаждение — наслаждение свободой и неизвестностью: выбрать в стенной таблице цен за проезд первое понравившееся название станции, взять до неё билет — и ехать в совершенно тебе незнакомое место.

Через час я сидел в вагоне и ехал, сам не зная — куда.

Не знаю, долго ли так ехал. Только вдруг меня сильно встряхнуло, — я очнулся, — понял, что, может быть, давно уже дремлю — и с испугом взглянул в окно.

В окне я увидел как раз то, чего мне хотелось: сторожка стрелочника, белая коза на приколе, речушка, стена леса. Это совпадение моей мечты с действительностью нисколько не удивило меня тогда.

Ни минуты не раздумывая, схватил я свой плащ, сумку — и выскочил на площадку.

Поезд круто поворачивал и на повороте замедлил ход.

Я соскочил со ступеньки и благополучно приземлился на небольшой насыпи мягкого песка. Конечно, мне и в голову не пришло возвратиться к сторожке и справиться, куда это я прибыл. Заметив убегавшую в лес тропинку, я беспечно направил по ней свои весёлые ноги, предвкушая впереди новые удачи.

Разве мог я тогда предполагать, какое необычайное приключение придётся мне пережить?

В лесу я почувствовал себя так, точно погрузился в ароматную тёплую ванну. Тут, видно, прошёл недавно дождичек. Тонкий пар поднимался с земли, от замшелых пней и стволов; свежая листва блестела; пахло растительной сыростью.

Лес — наш северный сказочный лес — привечал меня как родного. Да он был родным мне. Всё в нём радовало мой глаз: золотистая зелень берёз, голубая — сосен, серебристая кожа осин, тёмная глубина елей, бирюзовые просветы неба среди вершин. Всё веселило слух: звонкое пиньканье и рюменье зяблика, далёкая кукушка, едва слышный звон пробирающегося украдкой где-то между кочек ручья, интимная, вполголоса песенка зарянки и нежная флейта тоненькой славки-черноголовки в мелком ельничке.

Дневные птицы уже заканчивали свои песни, лес наполнялся всё усиливающимся ароматом ночных цветов. Я давно потерял тропу и шёл наугад, придерживаясь ручья. Ручей вывел меня наконец в долину маленькой лесной речки.

Солнце село. Шёпотом завёл свою нескончаемую, призрачно переливающуюся трель козодой-полуночник. В лёгких сумерках зажигались крошечные песчинки звёзд. Место было прекрасное: на этом берегу луг высокой травы, на том — старая вырубка с пнями, давшими молодые ростки, дальше — тёмная стена леса. Неслышно несла свои спокойные воды речка, то блестевшая мягким голубым огнём, то скрывавшаяся в кустах.

Я подумал:

«Куда мне идти дальше? Прекрасней не найдёшь места. Тут и лягу. А завтра отдохнувший, со свежими силами проснусь на восходе и буду приветствовать солнце».

Как сквозь сон я почувствовал тот ослепительный восторг бытия, который охватывает человека — всё равно молодого или старого, — только при полном внутреннем слиянии его со всей жизнью матери-земли. Тот восторг, что заставил поэта воскликнуть в упоении:

Вчерашняя ночь была так светла,
Вчерашняя ночь все звёзды зажгла
Так ясно,
Что глядя на холмы и дремлющий лес,
На воды, блестящие блеском небес,
Я думал: О! жить в этом мире чудес
Прекрасно!^[19]

Прочтя эти стихи про себя как молитву, я снял с себя сумку, повесил её на куст, завернулся в плащ и опустился на землю, — даже не посмотрев толком, где ложусь.

Пролежал минутку с открытыми глазами, — трудно было оторваться сразу от улыбавшегося мне всеми звёздами неба. Потом медленно опустил веки… и тут случилось непонятное.

Я совершенно отчётливо почувствовал, как под моим простёртым телом колыхнулась земля. Колыхнулась и понесла меня куда-то.

Движение становилось всё быстрее, всё стремительнее. Я раскинул руки, ухватился за траву, чтобы не упасть с этого качающегося ложа, со сказочного ковра-самолёта.

Последней моей мыслью было: «Где я лёг? Куда меня несёт?»

И я потерял сознание.