Очерки русского благочестия. Строители духа на родине и чужбине

Внешнее положение часто ведь достаточно для оценки внутренних убеждений человека, для известного отношения к нему. Между тем, здесь расстояние меньше, здесь может быть общая почва, и не одна, а несколько. Внешнее же различие между крестьянином и интеллигентом слишком значительно, расстояние между ними слишком велико, и удивительно ли такое взаимное недоверие друг к другу? Недоверие крестьян к интеллигенту всегда было и будет продолжаться до тех пор, пока последний не расширит умственных горизонтов первого.

В какой же среде крестьяне ищут себе руководителей и советников, чьими взглядами воспитываются поколения наших крестьянских детей? Естественно, в той среде, какую считают для себя более близкой. Но кого мы там видим? Там или бывшие интеллигенты, зараженные ядом разложения и заражающие других, или полуобразованные полуинтеллигенты, еще недавно надевшие пиджак вместо свитки; там те люди, вся задача которых в том только и заключается, чтобы увеличивать расстояние между крестьянином и помещиком, между крестьянином и действительным интеллигентом, одним словом, говоря короче, там все будущие деятели будущей мелкой земской единицы. И ошибается тот, кто думает, что это расстояние естественное. Это расстояние искусственное, преднамеренно вызванное врагами свободы и правопорядка, той свободы, которая одна является двигателем прогресса, того правопорядка, который один обеспечивает эту свободу.

Крестьянин наш по самой природе своей доверчив и простодушен, и нужно было много преступных усилий, чтобы удалить его от интеллигента, вызвать у него недоверие к нему, оттолкнуть его даже от сельского пастыря, самого близкого ему человека. И это называется либерализмом! Здесь свобода развития народа, приблизившая его к интеллигенту, искусственно задерживается «друзьями народа», ибо только невежеством народа держится надетая ими маска, только невежество народа делает их победителями. И борьба интеллигенции с врагами народа, известными у нас под именем «друзей» его, борьба на месте, а не в тиши уютного кабинета, одна бы достигла цели. Посмотрите на тех крестьян, которые поверили доброму отношению к ним со стороны интеллигента, убедились в его доброжелательстве к ним; взгляните на село, имеющее доброго пастыря, и вы скажете, что влияние интеллигенции на народ могло бы быть неотразимо, если бы интеллигенции было больше в деревне и если бы то были действительные интеллигенты, понимающие всё государственное значение просвещения народа в духе православия. Но что делать, когда и лучшие из интеллигентов предпочитают напутствовать вас из далекого города словами: «Не угашайте в себе духа жива», а сами сидят в кабинетах! Как бы, однако, трогательно ни было явно обнаруживаемое к вам доверие крестьян, всё же случаи недоверия проявляются иногда в столь неожиданных и обидных формах, что нужно много характера для того, чтобы мириться с ними. И говоря о невежестве крестьян, я не могу умолчать о них.