Очерки русского благочестия. Строители духа на родине и чужбине

Коренная реформа всякой школы сделалась кричащей необходимостью нашего времени. Но в чем бы она ни выразилась, она достигнет цели только тогда, когда, давая ученику знания, даст и ответ на вопрос, зачем ему эти знания нужны.

Этим одним ответом должно обусловливаться значение всякой школы, этот же ответ должен быть ответом и на вопрос о том, какого типа школа нужна и нашей деревне.

Письмо XII

Если реформа средней и высшей школы может быть исчерпана лишь незначительными изменениями в характере их внешней конструкции, обусловленными сокращением курса средней школы на 2 года и высшей на 1 год[85], установлением более тесной связи между ними, основанной на должном отношении к науке и ученику, и согласованием требований школы с требованиями жизни, то для реформы низшей школы и, в частности, сельской, гораздо более сложной и трудной, никакие паллиативы недостаточны, ибо у нас в действительности нет вовсе деревенской школы и нужно сперва создать ее. Исходя из того положения, что все школы должны быть связаны между собою общей задачей просвещать ученика, и переход из одной в другую не должен стесняться существующими преградами, я в то же время думаю, что всякая школа должна меньше всего заботиться о поставке материала в следующую, высшую, а составлять то самостоятельное целое, которое бы давало ученику и самостоятельные определенные права в жизни, освобождая его от необходимости покупать эти права, а иногда и связанную с этими правами самую возможность жизни дорогою ценою высшего образования.

Программы школы должны быть рассчитаны на живое применение их в жизни и потому должны быть возможно более тесно согласованы с требованиями жизни. Поскольку же эти требования до крайности разнообразны, постольку ясно, что разнообразными должны быть и средства их удовлетворения, и наивно думать, что они могут быть удовлетворены одним каким-либо средством, но еще наивнее, что таким средством может быть только университетский диплом. И между тем, ни наблюдение окружающей нас действительности, указывающей нам сотни тысяч людей с средним образованием, не находящих себе куска хлеба в силу конкуренции с представителями высшего образования, и столько же сотен тысяч последних, делающих то, что с не меньшим успехом могли бы делать только грамотные люди, ни экономическое бессилие государства, вынужденного в области техники оплачивать дорогою ценою услуги иностранцев, не может поколебать этого убеждения и ослабить поклонение гуманитарному образованию в ущерб техническому. Может быть, такое поклонение имеет за собою исторические основания, может быть, оно отражает в себе отсутствие практичности русского человека, гораздо более чувствующего, чем знающего, но так или иначе, но эта фабрикация людей по одной мерке, эта тенденция связывать с университетом даже школу грамоты, это так называемое единство школы кажется мне не больше как роковым недоразумением. Основанное на убеждении, что «ученье – свете, а неученье – тьма», убеждении, далеко, впрочем, небесспорном, такое поклонение рассматривает образование как патент на счастье, говорит, что поскольку все люди – дети одного Бога, постольку все должны быть образованы, что никто не в праве посягать на счастье другого, делить людей на категории и признавать образование лишь привилегией некоторых, и в то же время игнорирует разнообразные условия жизни, делающие одного счастливым там, где другого – несчастным, забывает и индивидуальные особенности природы каждого человека, не допускающие общего масштаба. Школа должна быть единой, но только в области духовного просвещения ученика, за пределами же этой области единство немыслимо столько же в силу разнообразных требований жизни, сколько и в силу разнообразных особенностей природы каждого ученика.