Очертя голову

Поэтому несмотря на все старания друзей, я хотела только одного — скорее уехать, сбежать. В России таких типажей не встретишь, у нас не густо с итальянцами. Там мне проще будет забыть. И некогда будет страдать…

Но в аэропорт друзьям меня доставить не получилось. На выезде из Фрежюса дорога оказалась заблокирована народом в жёлтых жилетах. Полицейские на мотоциклах показывали водителям, чтоб разворачивались.

Один из них заглянул в раскрытое окно возле Маню и сказал:

— Мсье, трасса по направлению Ницца-Монако перекрыта. Если вам нужно туда именно сегодня, рекомендую сесть на поезд.

— Соня! Это знак! — расширила глаза Даха. — Тебе не надо уезжать!

Глава 23

Уязвлённая гордость стопроцентного итальянца саднила сильнее разбитой губы. Лука страдал. Его отвергли! Хуже того: его отвергли прилюдно! Впервые в жизни не он охладел первым, чтобы отправиться на поиски новых приключений, а хрупкая, снежная девушка! К тому же уплыла неизвестно с кем, неизвестно куда!

Вот когда Лука понял корсиканца Наполеона, заключённого на острове Елена после поражения в России! Чёртовы морозы, это они делают девушек такими неприступными! Чёртова непонятная русская душа, всё она виновата!

Ревность жалила сердце итальянца и требовала что-то делать, причём сейчас же! Скорее! Немедленно! Поэтому он громко поскандалил с Хеленой, пожелав чтобы её мерзкая пиццерия сгорела вместе с паршивой пиццей, которой она травит туристов. Вмазал Винченцо, когда тот вступился за Хелену, в пылу заявив тому, что пусть не тушит пиццерию Хелены, она всё равно сгорит от её взглядов и поганых слов!

Хелена влепила Луке пощёчину и прокляла в лучшем стиле итальянских площадных драм. Потом Лука заехал Микеле в глаз и столкнул друга в бассейн, когда тот обозвал его Бокаччину мороженой рыбой и сказал, что страдать не из-за чего. Послал красноречиво Рауля и Бьянку, заявивших, что русским девицам нужны только деньги, а русские в целом вообще ничего не понимают в “bella vita”, то есть во вкусе и радостях жизни. В общем, рассорился со всеми и, чтобы не быть запертым, как Наполеон, разве что не на каменном острове, а на вечеринке с кучей неодетых женщин, Лука бросился на стоянку и уехал с первыми попутчиками до промежуточного Сен-Мартена.

Но видимо, это был тот день, когда Бог решил отвернуться от него, потому что всё было Ему не во славу! Кретин за рулём с пьяных глаз перепутал поворот, и они свернули не к морю по трассе, а к горам. Ночь сгустилась чернотой и тучами, и через час пути без возможности развернуться их застал дикий дождь и град. Ледышка размером с куриное яйцо пробила лобовое стекло, Пежо с французскими кретинами съехал к обочине, чудом не перевернувшись.

Наверное, это был знак, что пора остановиться. Но Лука остановиться не мог! Неодолимая сила тянула его туда, где могла быть Боккачина, чтобы заставить её выслушать его, взглянуть в глаза! Наедине, без сопровождения в виде французов — правильно он их не переваривал, как и все нормальные итальянцы; без миллиардеров; без проклятой, подзуживающей подружки, посмевшей обозвать его фашистом, и без индюка с подбитым глазом!

То, что павлина бросили в Сен-Тропе, радовало и тоже было знаком! Ему дали от ворот! Но выводило из себя, что у самого Луки нет яхты и миллиардов. Иначе он бы точно помчался вслед по морю и взял Боккачину на абордаж. Не просто руки, всё нутро чесалось сделать что-нибудь эдакое! Да хоть и похитить её, увезти на остров или в горы, чтобы никуда не убежала. Лишь бы она его услышала и снова растаяла, как мороженое на солнце.

Она должна услышать его! Потому что чувства бурлили, кипели в душе, как лава во внезапно проснувшемся вулкане. Они требовали её и только её! Завоевать недотрогу и сделать её своей вдруг стало смыслом его жизни, и Лука только что это осознал!

Софи сказала: «Не смотри на меня!» и ещё сильнее захотелось смотреть, трогать, обладать, даже если для этого придётся подраться с целой армией русского миллиардера и превратить тихий Фрежюс в Трою!

Поэтому как только град перестал, Лука сам сел за руль и довёз кретинов до Сен-Мартена, а там попросту взял такси и… встрял в пробку на трассе — авария из-за града.

Вздрюченный, уставший, с распухшей губой, итальянец добрался до арендованной комнаты во Фрежюсе лишь к восьми. Принял душ и рухнул на постель, чтоб только вздохнуть на минутку и… выключился. Проснулся лишь в одиннадцать. Переполошенный, вскочил, привёл себя в порядок, ведь не может же он предстать перед Боккачиной, как бродяга.

Красивый, отглаженный, причёсанный и чисто выбритый, пахнущий не помойкой, а свежестью с нотками ценного палисандра и сычуанского перца, Лука Дельмаре бросился к дому на рю де Вали. Вспомнив о советах из интернета, купил букетик в лавке и с волнением, которое не испытывал даже при поступлении в университет, подошёл к дому.

Маркизы над балконом второго этажа были приспущены. В сквере никого не было, если не считать кота и нагло бьющего из шланга фонтанчика воды у раскинувшегося во все стороны гигантского алоэ. Лука застыл в ожидании.