Очертя голову

Я поняла: нет ничего абсолютного, в жизни всё просто и сложно одновременно. Нам не найти совершенно белого и до конца чёрного. В этом парадоксе мы и живём: летом — фрукты, цветы, жара и комары; зимой — романтика снега, уют в домашнем тепле, а вместе с тем повышение цен за отопление, гололёд и насморк; осенью — золото и багрянец лесов, высокая синь неба и дожди с пронизывающим ветром; весной — цветение садов, молодая листва, а также острая нехватка любви и обострения у невротиков.

Что касается человека, тоже всё ясно: когда тебя любят — это повод для счастья, когда отвергают — причина для страданий. Я же балансировала между крайними состояниями, как цирковой паяц. У меня были все основания испытывать счастье и дико страдать.

Ужасно, на самом деле, осознавать, что тебя не любят. Особенно мама. По какой-то странной причине даже взрослым по-прежнему нужна эта любовь. Она будто основа, вокруг которой всё вертится; как палочка, на которую наматывается сахарная вата. Пушистая, белая, или липкая, жжёная.

Дозвонившись, мама поставила мне ультиматум: или я возвращаюсь к Паше, в Москву, или она не хочет меня знать. Даже не хочу вспоминать те слова и эпитеты, которыми она меня наградила. Вкратце: я глупая и эгоистичная, как мой отец. Красиков не просил вернуться, он глухо требовал своё и немного угрожал: оказывается, меня ищет полиция…

Ну что же, пусть ищет! Революционный Париж тоже жандармами пугали! Я отключила симку и завела новый номер. Не знаю, откуда во мне вдруг взялось столько сил, несмотря на боль и растерянность, возможно, они появились благодаря этой метафоре?

Зато меня, оказывается, со всей широтой сердца любили мои друзья! Вы даже не представляете, какую деятельность из-за границы развела Даха, чтобы мне помочь: активизировала Вику, бабушку и даже перевела мне на счёт немыслимую сумму, которую сразу заблокировал Робанк в счёт задолженности.

Вика с мужем приняли меня, как родную и даже лучше. Первую ночь я переночевала в их огромной, солнечной квартире с видом на Дон, а утром Вика отвезла в свою, ныне пустующую, уютную двушку на Нансена и вручила мне ключи.

— К железной дороге за окном, конечно, надо привыкнуть, но зато почти центр, все транспортные развязки рядом и куча магазинов. И ещё: полы на площадке надо мыть по очереди, иначе соседка тебя сгрызёт, — будто оправдываясь, сказала она.

Боже, да какие могут быть вопросы, если меня, бездомную, пустили пожить бесплатно?! Я чуть не расплакалась от такой деликатности и сказала, что обязательно буду платить за квартиру, когда работу найду.

— Посмотрим. Кстати, насчёт работы, — с некой неловкостью улыбнулась Вика. — У Миши опять уволилась секретарь. Там как раз нужно знание двух языков: техническая и деловая лексика, а также всё, что ты умеешь. Но, честно говоря, я даже стесняюсь тебе предлагать…

— Почему? — удивилась я, не веря своим ушам.

— Видишь ли, Миша на работе почти монстр. Это он дома милый, а сотрудников гоняет нещадно, рычит и вообще, по его мнению, задача руководителя — кошмарить подчинённых. Я, конечно, веду работу, и самую малость он стал проще, но всё равно страшно любит порядок, дисциплину, ответственность и никаких личных отношений. А зарплата высокая.

— Мне подходит, — с готовностью ответила я. — Только официально я ещё не уволилась из «Техносинергии», и Паша сказал, что так просто это у меня не выйдет.

Вика рассмеялась.

— О, ты даже не поверишь, как это просто! Достаточно знать закон! Кто-то, — она хохотала так весело и заразительно, что я тоже захихикала, — уже пробовал не увольнять сотрудников незаконно, и попал!

— Кто?

— Миша! — Вика со смехом показала кольцо на пальце. — На всю жизнь попал. Но ему ещё повезло, что Даха не подала в суд, могла бы вытребовать с босса кругленькую сумму! Я пыталась её уговорить, но сроки поджимали — Маню не терпелось жениться[36].

Я поёжилась.

— Ужасно боюсь судов.

— Не бойся! — похлопала меня Вика по плечу. — На самом деле, там тоже люди. А некоторые законы даже у нас работают!

Так, уже на следующий день после побега из домашнего рабства я оказалась при жилье, в понедельник — при работе и при строгом начальнике. К счастью, Михаил терпеть не мог кофе и пил только крепко заваренный чай. А потом приехала Дахина бабушка с громадными сумками, которые, краснея от жары и тяжести, приволок прямо в квартиру круглолицый мужик и тут же ретировался. Антонина Викторовна крикнула ему вдогонку, чтобы ждал, ввалилась через порог с мешком, я попробовала поднять второй переполненный баул и не смогла. На пол посыпались краснобокие яблочки и покатились по коридору. Тоже беглецы! Я кинулась их собирать.

— Подкормить дитя приехала, — с довольным видом сообщила мне Антонина Викторовна. — Всё тебе, рыбонька! Вот, спасибо соседу, подмог. Я на минутку, он тама ждёт, мы обратно в станицу.

— Ой, спасибо! — раскраснелась я. — Мне так неловко…