Очертя голову

— Вот-вот. А ты знаешь, как моя мама кричит? О, слышала бы ты, как она заливалась с бабушкой на пару, когда я собирался в Россию! Чуть крышу не снесло и телефон не взорвался! Такие милые, волнуются за меня, любят, — кивнул Лука и выбрался из постели, идеальнее Апполона, Давида и всех скульптурных гениев Микеланджело хотя бы потому, что в отличие от статуй был живым, тёплым, загорелым и волшебно улыбчивым. — Я приготовлю ужин. Проголодался, как волк!

Я с изумлением взглянула на моего итальянского бога.

— Что? — обернулся он, натягивая шорты.

— Не привычно, что мужчина готовит…

— А как же иначе? Тем более мне ужасно любопытно разобраться с нюансами русской кухни и вашими продуктами! А потом ты сваришь свой великолепный кофе. Наслаждайся, мия кара!

Я счастливо вздохнула, в кои-то веки чувствуя себя после скандала с мамой… спокойно. Хотя совсем немножечко в голове сдвинулись рамки после слов Луки: «милые, любят, чуть не убили», как это так? Впрочем, не важно. Главное, что мне нравится такая позиция!

И тут же подумалось: если бы мама всегда «любила» меня через Луку, было бы очень хорошо. А затем я тут же испугалась: если у него вся семья такая, а их, как сказал Лука, бесчисленное количество, я же не выдержу! Ох, лучше не думать об этом! Кстати, он и не приглашал к себе…

* * *

Я тоже встала с кровати, оделась и задумалась о том, откуда у мамы мой телефон. Снова в голову пришёл дядя Петя, я же только ему оставляла новый номер, если не считать полицию. Нехорошее чувство предательства пронеслось по груди.

В голове начал складываться пасьянс: я позвонила папиному другу, испугавшись, когда пришёл сантехник, и после появились настоящие бандиты, которые, возможно, совсем и не коллекторы, — это раз. Дядя Петя приехал, когда, по идее со мной уже должны были «разобраться», — это два. Папа поссорился с ним и не разговаривал до самой смерти — это три. Едва получив мой телефон, дядя Петя сдал меня маме, хоть я и просила не делать этого, — это четыре. Вот же гадский предатель с интеллигентной сединой!

Я насупилась, завязала волосы в хвост и поняла, что закипаю. Это тоже что-то новое во мне — раньше я и обижаться-то стеснялась! Неужели итальянский темперамент заразителен?

Настроенная самым решительным образом я набрала номер предателя.

— Здравствуйте, дядя Петя! — совсем недобро сказала я.

— Здравствуй! Хорошо, что ты позвонила, девочка, — не повёлся на угрозу в моём тоне бывший папин друг. — Я всё думал: самому набрать или не стоит. Ты прости, но твоей маме телефон я сообщил. Не хорошо прятаться от матери, тем более, когда она тебя так любит и переживает! Она мне три раза звонила с того момента, как ты из дома ушла.

— Мама?! Вы поддерживаете связь?

— Не то чтобы, но всё-таки столько лет дружили, общались, — вздохнул дядя Петя. — Она и попросила, если увижу тебя, чтобы образумил, защитил, если что. И вот не успел вчера… Хорошо, что у тебя друг есть, и остальные… друзья.

— Они из спецназа, кстати, — как бы невзначай заметила я, злясь на то, каким добреньким и благонравным прикидывается этот предатель. — И они у нас с Лукой на коротком звонке, защитят в любой момент.

— Вот это хорошо, девочка! И вообще я рад, что, наконец, по этим бандитам дело открыли. Я сразу говорил твоей маме, что надо обращаться в полицию и в прокуратуру, ещё год назад. Но кто же меня слушал?

— Говорили? — усомнилась я.

— Конечно, настаивал! Предлагал даже к нам переехать на время, на дачу. И тётя Люся была не против, но вы сорвались и уехали. А проблема-то осталась.

Я замялась. Вещал он очень убедительно, но мне не верилось. Вслед ушедшему поезду можно и соловьём попеть, всё равно никто не услышит. И вдруг дядя Петя спросил:

— Ну а с землёй-то вы что сделали?

— С какой землёй? — опешила я.

— Ну как с какой, под Новочеркасском, у деревни Рассветкино? Мы же как раз из-за неё с твоим отцом и поссорились. Я говорил, чтобы не связывался, а он упёрся.

Я сглотнула.

— У нас нет никакой земли. В наследство от папы только квартира осталась наша старая и долги…

— Как долги? Неужто Николай вляпался-таки с этой землёй? Вот я говорил же, говорил: не лезь в махинации, ничего хорошего не будет.

— Погодите, дядя Петя, какие махинации? Я ничего не понимаю…

Несмотря на августовскую жару, у меня заледенели пальцы. Дядя Петя помолчал, а потом ответил довольно сухо, даже я бы сказала официально:

— Хм… О мёртвых либо хорошо, либо ничего. Раз Николай не рассказал тебе, и я не буду. С негодяями полиция разберётся. А Николай… хороший был человек. Поняла, Соня? Хороший. И земля ему пухом! Будь здорова!

— Погодите, дядя Петя! — закричала я вне себя от волнения. — Не кладите трубку!

— Извини, Соня, должен идти. Всего хорошего!

Он отключился, а я стукнула от избытка эмоций ногой об пол, чуть пятку не отбила. Да что же это творится?!

Я вбежала в кухню, наполненную запахами и ароматами еды, в которой мой полуголый итальянский бог кудесничал, нарезая невероятно быстро лук на стеклянной дощечке.

— О, Мадонна! — вскричала я, сотрясая телефоном в руке. — Лука! Они решили меня добить!