Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

В конце 1942 – начале 1943 г. присутствие евреев в Буковине считалось временным, до возобновления депортаций. Армия, заинтересованная в продолжении процесса румынизации экономики, поскольку это автоматически увеличивало находящуюся в ее распоряжении рабочую силу, выражала недовольство слишком медленным ходом «очищения» Буковины. Отвечая на обвинения в семитофильстве, 2 ноября 1942 г. губернатор докладывал Генеральному штабу, что он более года не покладая рук трудился, чтобы заменить евреев в местных фирмах, и что он уже «эвакуировал» 90 тыс. евреев из Буковины в Транснистрию, и, следовательно, был «первым сторонником того, чтобы эта операция завершилась полным успехом». Но ситуация в провинции была «совершенно особой», и то обстоятельство, что евреи всё еще работали в некоторых фирмах, объяснялось не тем, что власти учитывали их интересы, а интересами национальной экономики[833]. Подчас ситуация доходила до комического. 29 декабря 1942 г. губернатор К. Калотеску дал согласие на просьбу Директората по румынизации (!) устроить на работу 11 еврейских специалистов сроком на три месяца, с тем чтобы за это время они подготовили себе на смену этнических румын. Еще 18 марта 1943 г. один румынский коммерсант, сославшись на «крайний окончательный срок» 1 апреля 1943 г., просил разрешения на продление срока трудоустройства одного еврея[834].

Изменения в политике провинциальных властей произошли только после снятия с поста, в середине марта 1943 г., губернатора К. Калотеску. Новый губернатор генерал Корнелиу Дрэгэлина ослабил давление на евреев. Хотя «окончательные сроки» для трудоустройства евреев формально оставались в силе, все заявления об их продлении удовлетворялись без промедления[835]. Жизни евреев, остававшихся на тот момент в городе, уже ничего не угрожало.

У депортированных из Бессарабии и Буковины (включая район Херца и уезд Дорохой, которые исторически были частью Молдовы, но включены в провинцию Буковина в сентябре 1941 г.) в Транснистрию евреев, даже если им посчастливилось пережить чудовищные мучения во время депортации и заключения в лагеря и гетто и избежать массовых казней, были лишь незначительные шансы вернуться в родные края до отвоевания провинций Красной армией (Транснистрия, север Буковины и север Бессарабии вернулись под советский контроль в середине апреля; остальная Бессарабия была отвоевана в августе 1944 г.). Ион Антонеску 8 июля 1943 г. утвердил решение о возвращении из Транснистрии в Румынию определенных категорий евреев, как то: инвалидов войны, вдов и сирот ветеранов армии, «родителей павших на поле брани» воинов, бывших солдат румынской армии, евреев, крещенных до 1920 г., и лиц старше 70 лет. 12 ноября того же года И. Антонеску отдал приказ о начале возвращения евреев в Бессарабию и Буковину, начиная с вышеназванных категорий и «необходимых стране профессиональных специалистов»[836]. В декабре из Транснистрии в Румынию вернулись 7 тыс. евреев, главным образом в уезд Дорохой. Вскоре после этого власти попытались поспособствовать эмиграции 5 тыс. еврейских детей-сирот из Транснистрии в Палестину[837].

Глава 11 Цена утопии

Если Бессарабия и Буковина были в глазах И. Антонеску и его наместников испытательным полигоном по тотальной этнической чистке Румынии, то экономические последствия этого эксперимента должны были бы их ужаснуть. Буковина и Бессарабия (в таком порядке) были провинциями, в экономике которых евреи играли самую значительную, по сравнению с другими провинциями страны, роль. Согласно данным Центрального института статистики, в 1930 г. евреи контролировали в Буковине 79,3 % торговли, 66,4 % финансов и 35,3 % промышленных предприятий. В Бессарабии они контролировали 77,4 % торговли, 54,8 % финансов и 42,3 % промышленных предприятий[838]. Массовые убийства и изгнание евреев привели к экономической катастрофе, особенно в Бессарабии, где «очищение» было практически полным.

Первой пострадала торговля. Например, полиция уезда Сучава (юг Буковины) докладывала в ноябре 1941 г., что одним из последствий депортации евреев было то, что «почти вся экономическая жизнь города внезапно прекратилась, что ударило в первую очередь по горожанам-румынам, которые, по причине своего шаткого материального положения, не имели достаточно припасов на более продолжительное время»[839]. В декабре 1941 г. полиция Сучавы оценивала обстановку как «напряженную» и явно отнесла это на счет «эвакуации евреев»[840]. В донесениях из провинций в Бухарест постоянно говорилось о разрушении торговли, хотя провинциальные власти предпочитали не объяснять причин этой катастрофы[841]. Первой реакцией правительства было поручение Национальному институту кооперации (НИКООП) открыть в провинциях магазины, но результаты оказались неудовлетворительными. Как докладывал в конце 1941 г. командир хотинского жандармского легиона майор Дрэгулеску, в магазинах НИКООП было так мало товаров, что они «ничего не значили для большой массы крестьянского населения».