Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)

Жандармы считали, что местное население было в отчаянии, на чем «спекулировали враги страны»[842].

Ситуация стала настолько тревожной, что Генеральный штаб обсуждал ее в декабре 1941 г. на одном из заседаний под председательством самого Кондукэтора. На этом заседании было признано, что «с эвакуацией евреев из Бессарабии и Буковины торговля и кустарная промышленность были полностью дезорганизованы. Потрясения, причиненные этим экономической жизни, были наиболее ощутимы в сельской местности». На заседании рассматривался ряд мер, впоследствии утвержденных И. Антонеску, которые были призваны исправить ситуацию, как то: обращение к этническим румынам, особенно молодым, с призывом перебираться в села провинций, чтобы заполнить образовавшиеся пустоты в торговле и ремеслах; предоставление льготных государственных кредитов подобного рода добровольцам; указания местным властям «поддерживать создание и развитие кооперативов на коммунальном и уездном уровнях». Наряду с этими мерами, однако, подчеркивалась необходимость сделать всё необходимое, чтобы не допустить «проникновения национальных меньшинств в экономическую жизнь освобожденных провинций»[843].

По многим причинам, в том числе вследствие традиционного отсутствия у румын интереса к торговле и ремеслу; неготовности предприятий из других регионов Румынии инвестировать в провинции в условиях характерной для военного времени нестабильности; а также противоречивых приоритетов властей разного уровня и сферы компетенции, – эта программа экономического оздоровления была реализована лишь в малой мере. Как следует из красноречивого признания, включенного в меморандум государственного Субсекретариата румынизации, колонизации и инвентаризации, подготовленный по просьбе германско-румынской торговой палаты в Бухаресте в феврале 1943 г., торговля в сельской местности так и не восстановилась:

Все бессарабские, буковинские и молдавские рынки и торговые местечки, расположенные вдоль дорог с оживленным движением, на перекрестке путей, по которым до этого провозились все производимые в стране продукты и которые в прошлом играли существенную роль в развитии торговли в этих провинциях, сегодня, с уходом занимавших их евреев, парализованы[844].

Единственным реальным успехом, который бессарабская администрация могла отнести на свой счет, было «приведение в действие» большинства местных предприятий. Но этот успех был достигнут вопреки ясно выраженному намерению бухарестского правительства не допустить огосударствления бывших еврейских предприятий. Как утверждал Михай Антонеску, испытывавший отвращение ко всякого рода этатизации, движение в этом направлении неизбежно привело бы к перенапряжению административных ресурсов и падению производительности соответствующих предприятий[845]. Тем не менее в Бессарабии губернатору пришлось прибегнуть к именно такому способу управления бывшими еврейскими производственными активами как к единственному способу их эксплуатации[846]. Даже сдача в аренду, не говоря уже о продаже, бывших еврейских предприятий этническим румынам оказалась нерешаемой проблемой. Согласно данным бессарабского губернатора, в декабре 1942 г. из общего количества 1050 промышленных предприятий провинции только восемь были сданы в аренду частным предпринимателям, и относительно лишь еще 43 предприятий велись переговоры о сдаче в аренду[847].

В Буковине, одной из самых богатых провинций Великой Румынии, которая в меньшей мере, чем Бессарабия, пострадала от советской политики выжженной земли в 1941 г., сложилась несколько иная, чем в Бессарабии, ситуация. Провинция, в особенности Черновцы, стала точкой притяжения для разного рода любителей легкой наживы, в результате чего она была прозвана «румынской Калифорнией». Как писал в 1945 г. румынский журналист еврейского происхождения Мариус Мирку: