Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание

Следовательно, иметь сознание — значит, иметъ тавтологию: сознаю, потому что уже сознаю. Сознание — это всегда взаимоотношение с иным, чего нельзя продолжить, но что есть, потому что уже есть. Вот это уже и есть возможность сознания.

Следовательно, сознание есть некоторая связность или точка (место) связи с иным. <… > Это сознание можно назвать сознанием бытия» (Там же, с. 27).

Если вглядеться, то сложность этого рассуждения, как и сложность мысли о «месте связи с иной реальностью» у Мамардашвили, которая является основанием для рассуждения Бондаренко, есть сложенность, то есть составленность из двух разных частей. Попросту, запутанность, которой авторы вынуждены придерживаться, потому что еще не имеют прозрения сознания.

Место связи — это слишком хитро. Сознание либо место, либо связь. Либо место, где происходит какая-то связь, либо это связь, происходящая в каком-то месте. А у них получается, что это связеместо, а значит, и не совсем место, но и не совсем связь. Кентавр. В итоге, определение недоступно критике, но ничего и не определяет. Как вещь в себе. Звучит здорово, а понять нельзя, тем более использовать. А жаль. Все-таки очень красиво, и, по ощущению, прямо где-то рядом с настоящим.

И это «почти», в сущности, признает сам автор, делая выводы в заключении:

«Таким образом, я утверждаю, что сознание, во-первых, должно быть. А это не очевидно, но лишь вероятно. Ведь сознание нельзя задать определением или иметь желанием. Сознание, если оно есть, то оно всегда уже есть. А если есть, то имеет воплощенную природу или феноменальный характер своей жизни (как минимум двойственно).

Наиболее четко и внятно этот двойственный характер сознания и мышления в философии выразил Р. Декарт» (Там же, с. 289).

Вот такое завершение — от полной неопределенности и запутанности приплыли к единственной надежной точке опоры для философствования. Что называется: назад к Декарту! Обидно. Как при разгадывании лабиринта, когда ведешь, ведешь карандашом по коридору, и вдруг оказываешься у того места, с которого начинал. Где-то перескочил не на ту дорожку.

Впрочем, новой русской науке о сознании всего десять лет. Ну хорошо, четверть века, если брать и то, что зарождалось в недрах Науки при Советской власти. Лиха беда начало!

Глава 2. Эволюция и сознание. Ирина Бескова

Однако и среди новых русских исследований сознания есть такое, о котором я бы хотел рассказать подробнее. Его автор — философ из Института философии Российской Академии наук Ирина Александровна Бескова.

Это работа необычная, в сущности, даже не научная, хотя и написана в лучших научных традициях. Но она написана простым и понятным языком, а это значит, что она писалась не для научного сообщества, не для своих, а для всех или для себя. Вот в чем ее ненаучность. В том же и ценность.

Когда человек делает Науку, он как бы заключает договор с дьяволом, не с дьяволом, конечно, в действительности, а со сверхсущностью, именуемой Наукой, но договор этот сродни дьявольскому. И не только в том, что он требует отречения от души, и от людей, и от себя, но еще и в том, что стороны договариваются покрывать ложь — обманывать всех. Так рождается научное шарлатанство. Чертами его является тайный язык, то есть язык, который никто не понимает, даже другие ученые, и обязательство покрывать своих. Иначе говоря, если ты все написал научным языком, другие ученые никогда тебя не выдадут простым людям, даже если ты явно наврал и нет в том, что ты пишешь, ни открытий, ни истины, ни даже науки. С тобой могут поспорить, если ты ошибаешься, но ищешь. Но если ты врешь, все собратья по цеху промолчат и покроют тебя. Разве что посплетничают за спиной.

Из-за этого большая часть «научных работ» — пустышки, рассчитанные на то, что свои промолчат, а дураки все равно не поймут, но деньги заплатят. Очень похоже на то, как относятся к людям молодежные компьютерные сообщества, вроде хакеров. Лохов надо наказывать за простоту! Кстати, воровские, бандитские сообщества тоже относятся к простым людям как к простецам — лохам и терпилам.