Очкарик

На поверхности белой, свежайшей капусты плавала человеческая голова. Седые волосы, распущенные в рассоле, словно щупальца медузы, делали опухшее лицо макабрически гротескным.

Рослонева не закричала, не упала в обморок. Она отложила дуршлаг и молча направилась к своей сумке, чтобы позвонить 112, а потом жестами показала покупателям, что торговля окончена. Когда они повесили табличку «Закрыто», ожидая приезда полиции, хозяйка подсчитывала ущерб. Она боялась, что, если все узнают об этом — а это неминуемо, — никто и никогда не купит у нее даже сухофрукты. «ТО-МИ-ТО», магазинчик, название которого состояло из первых слогов имен ее самой — Тося, сына — Мирослав и ее покойного мужа — Толика, станет местом, в котором, по крайней мере, для местных, в квашеной капусте плавают трупы.

* * *

Доман только что закончил давать интервью, когда в кабинет вбежал Блажей. При виде красивой журналистки общественного радио, которая как раз складывала микрофон, зарделся, поклонился, а потом попросил Доманьского в коридор.

Журналистка осталась в кабинете и напрягла слух, но, несмотря на всю сосредоточенность, ей не удалось услышать ничего, кроме «Рубль-плац».

Когда Доман вернулся, она спросила его, что случилось. Тот соврал, что ничего особенного, но вдруг заспешил. А буквально минуту назад симпатичный полицейский предлагал ей пообедать вместе.

— Может, в другой раз, пани Марта, — дипломатично улыбнулся он.

Журналистка грациозно кивнула и направилась к двери. Ей было не больше двадцати пяти. Выйдя из участка, она приказала водителю срочно отвезти ее на городской базар. Через несколько минут она снова увидела там Доманьского.

Территорию перекрыли от самых въездных ворот. Толпы зевак стояли у всех входов на рынок. Журналисты сразу же устроили себе штаб в «Лесном дворике». Полицейские ленты, которыми обычно огораживают место преступления, отчетливо свидетельствовали о том, что на Рубль-плацу произошла трагедия. Люди опять говорили о людоеде и человеческих останках в одном из павильонов. Согласно новой версии, это было дело рук подлясского каннибала, который теперь убивает массово. Тесной шеренгой, под охраной патруля добровольцев, стояли крупные и мелкие торговцы. Полиция справилась с ними достаточно быстро. Им было сказано покинуть торговую площадь, но далеко не уходить. Торговцы послушно выполнили приказ, отчасти потому, что большинство из них оставили на Рубль-плацу весь свой товар.

Карманники воспользовались столпотворением, и вскоре полицейские приняли несколько новых заявлений по поводу пропавших кошельков. Наличные в Хайнувке по-прежнему были в моде. Ни один местный мужик не выходил за порог без нескольких сотен в кармане. Было объявлено, что все, кто присутствовал в этот день на базаре, будут допрошены.

Романовскую, которая только что приехала на место в паре с Доманом, тут же прихватила мигрень. Она как раз копалась в бардачке в поисках таблеток, когда затрещала рация:

— Всем постам. Повторяю. Всем постам. Находящийся в розыске Лукас Поляк был замечен на автостанции. Объект направляется в сторону костела. Отбой.

* * *

Настоящий мужчина, если он не фраер и на самом деле любит женщину, обязан обустроить ей гардеробную, а не жаловаться, что туфли и сумочки высыпаются из шкафа. К такому выводу пришла Магдалена Прус в возрасте тридцати восьми лет. Но проблема была в том, что в городишке, в котором вынуждена была осесть пани доктор, настоящих мужчин разобрали девицы, понявшие это еще в школьные годы. Учиться дальше им было уже не нужно.

Магдалена в старших классах была слишком глупа, чтобы это понять. Она сидела над учебниками, вместо того чтобы учиться эмпирическим путем. Во время первого замужества ей пришлось обходиться кронштейном из ИКЕИ и периодически освобождать на нем место, отправляя одежду в контейнеры Красного Креста. Второй муж из обещанного под гардеробную помещения сделал дополнительную ванную, поэтому третьего, когда тот скривился от предложения купить ей в качестве подарка на день рождения очередную пару туфель за ненормальную, по его мнению, цену, сразу послала к дьяволу. Таким образом, ей пришлось смириться с мыслью, что гардеробную придется построить себе самостоятельно. Она наняла пана Метека, как прозвала его во время ремонта ее спальни в «бухте красных свиней», и не прошло и трех месяцев, как у нее появилась комната с множеством полок, полочек, вешалок и вешалочек, на которых поместились не только пятьсот ее платьев, триста джемперов, двести пар брюк и около тысячи разнообразных аксессуаров. Поместился также и сам пан Метек, который на самом деле оказался Мареком, и, помимо золотых рук, обладал еще и внушительным мужским достоинством. Иногда они шутили, что только пролетарий может дать такой женщине, как она, комплексное удовлетворение.