Очкарик

Дела шли хорошо. Рослонева совсем не ощутила кризис, о котором говорили политики из стеклянного ящика. Ко всему, что у нее было, она пришла сама, благодаря тяжелому труду. Только этот павильончик, точнее его аренду у хозяина торговой площади, ей удалось получить, благодаря внушительной взятке. Но это было очень давно, когда Рубль-плац был настоящим полем битвы русскоязычных граждан, приезжающих сюда торговать со всех близлежащих советских республик. Поэтому в доме Рослоневой было полно русского золота, уйгурских ножей ручной работы, белорусских кастрюль в стиле «гнется, но не бьется», литовских лекарств, азербайджанского фаянса и дурацких статуэток с подсветками, украинских часов или широких тканых поясов из далекой Грузии. У Рослоневой имелась торговая жилка. Она изучала, чем заполнен Рубль-плац и только ждала, когда русские — как их всех здесь дипломатично называли — будут уезжать, а потом подходила к тем, у кого был лучший товар, и предлагала общую оптовую цену «за все». Через какое-то время она распродавала эти вещи с тройной накруткой.

Теперь здесь уже не было тех, настоящих русских, также как и тех прекрасных времен, когда на Рубль-плацу можно было одеться, поесть, обзавестись «катюшей» и уехать с этим всем на ворованной тачке. Сейчас палатки и киоски были наполнены — как и на каждом базаре — китайским барахлом. Осталось одно название. Но местные жители, то ли из сентиментальности, то ли из мнимой рачительности, по-прежнему съезжались сюда ранним утром, каждую среду, чтобы выбраться с базара с полными сумками, как сам Бог велел.

Среда была единственным днем, когда за прилавком «ТОМИ-ТО» стояла вся семья, потому что очередь за овощами тянулась до самого поворота, где соединялась с другой очередью, за мясом, в магазин Нестерука.

Сейчас хозяйка осмотрела свои владения и с удовольствием отметила, что все на своих местах. Можно начинать торговлю. Она ловко сняла табличку «Закрыто» и повернула ключ в замке. Внутрь сразу же ввалилась толпа местных кумушек. Они аккуратненько встали в очередь, бурно обсуждая последние рецепты из журнала «Хозяйка», а одна из них вещала о превосходстве своего рулета с маком над оным из «Ева на кухне». Рослонева тщательно, без лишних слов, взвешивала товар. Не забывала, однако, улыбаться, слыша комплименты по поводу своей зеленной лавки.

— Полкило квашеной капусты, — пожелала одна из покупательниц.

У Рослоневой в этот момент были грязные руки от картошки, которую она фасовала в пластиковые пакеты. Она считала, что чистая, мытая из супермаркета, это сплошное ГМО, поэтому всегда продавала людям настоящие чумазые клубни. Иногда она добавляла на пару штук больше, в счет очисток, и была уверена, что эта покупательница вернется к ней уже через неделю. Так оно и было.

— Мирусь, — позвала она сына, который, как послушная собачка, тут же появился у ее ног. — Открой капусту. Пани просит полкило. Дай ей из новой бочки, это наша постоянная покупательница, — громче подчеркнула она.

Мирусь ловко поднял крышку, взял шумовку и стал мешать капусту. Он уж было собирался накладывать ее в контейнер, когда услышал, как постоянная покупательница сказала:

— Только без воды пожалуйста. Пусть лучше пани Рослонева мне взвесит. Я ей доверяю, а вас впервые вижу.

По очереди пронесся ропот. Мирослав обиженно надулся, а Рослонева никак не прокомментировала сказанное клиенткой. Она переглянулась с сыном, вручила ему пакет с картошкой. После чего в положенном чепце на голове, чтобы ни один волос не упал, хоть она работала не в столовой, а торговала овощами, тут же подошла к прилавку с приклеенной милой улыбкой. Она сразу узнала скандалистку. Немолодая упитанная прислуга Адама Гавела, которая, видимо, считала себя лучше других, потому что драит сортиры после самого старосты района и варит похлебки для его многочисленного выводка.

— Бигос будет, да? — заговорила Рослонева.

Кому-то в конце очереди тоже захотелось бигоса, покупатель попросил взвесить и ему два килограмма. Рослонева помыла руки, надела желтые резиновые перчатки и взялась за работу. Она лихо мешала содержимое бочки, одновременно рассказывая о том, как тяжело сейчас закупить хороший капустный товар. Экологически чистый, подчеркнула, в итоге наложив покупательнице намного больше, чем та собиралась купить. Тому, кто хотел два килограмма, она продала еще творог и три кабачка, а также килограмм желтого болгарского перца, потому что желтый полезнее, а потом взяла ведерко из-под соленых огурцов, которое на прошлой неделе помыла и собиралась оставить себе, и любезно предложила покупателю в качестве емкости для капусты.

Она уже сняла верхний слой капусты, под которым оказалось слишком много рассола, поэтому сунула дуршлаг поглубже. Там она почувствовала что-то твердое. Она привычно потрясла бочку, вычерпала лишний рассол и наполнила ведерко до краев. Рослонева уже собиралась повесить дуршлаг, когда ей вдруг пришло в голову, что ее, возможно, обманули, подбросив в бочку кирпич. Она наклонилась над емкостью и замерла.