Одаренный. Первые шаги (СИ)

— Ну, тогда вышлю ему ящик пива по почте, чтобы холодненькое к шишке прикладывал, — прорычал рыжий охотник и снова стал обходить церковь, вытащив пистолет и карманный фонарик.

Я опять пошёл за ним, хрустя разбитым стеклом под ногами, а потом помог ему отодрать от окна фанеру, которая закрывала его. Бульдог подтянулся на руках и заглянул в окно, принявшись глядеть внутрь церкви.

Он повисел так секунд пять, а затем неуверенно сказал:

— Вроде никого. Сейчас точно проверю, — охотник забрался на подоконник и посветил фонариком во тьму церкви. — Точно никого. Залезай.

Бульдог протянул мне руку и я, ухватившись за неё, оказался на подоконнике, а затем и в самой церкви, где царила почти кромешная тьма, которую пронизывали лишь немногочисленные лучи лунного света, проникавшего внутрь через различные щели, включая и парадный вход, где дверь висела на одной петле.

— А где же наши? — прошептал я, достав свой фонарик и поводя им по сторонам. Весь пол был покрыт каким-то мусором, сломанными стульями, изорванной одеждой и гнилыми досками.

— Вон, видишь? — сказал Валерон, направив луч света на небольшой люк в полу. Возле него отсутствовала пыль. — Кажись, их туда уволокли.

Мы двинулись к люку, пытаясь ступать мягко, чтобы не потрескивали доски пола. Но нам можно было и не прибегать к таким ухищрениям, потому что некоторые груды мусора неожиданно завозились и из них выскочили крепкие мужики с блестящими глазами. Их оказалось одиннадцать перекорёженных рож и всё они бросились на нас.

Я тут же заорал, начав пятиться к окну:

— Что за херня?! Мужики, вы чего?! Я, конечно, слышал, что в провинции не любят москвичей, но чтобы настолько…

Но те будто не слышали меня. И тогда Бульдог выстрелил, спровоцировав и мой указательный палец. Я от неожиданности дёрнулся и нажал на спусковой крючок, посылая пулю в гнома, который был в синем комбинезоне, заляпанном машинным маслом. Пуля ударила его в левую сторону груди, и гном сбился с шага, но не упал и даже не закричал от боли. Он так же молча, с перекошенным от злости лицом продолжил бежать в мою сторону, как бы намекая, что мне писец.

Я же в этот миг почувствовал, как у меня на голове волосы встали дыбом, и услышал яростный вопль Валерона:

— Бежим, Стажёр! Это не горгульи! Валим!

Но отступать уже было поздно. Злобные твари взяли нас в кольцо, постепенно стягивая его вокруг наших шей. Конечно, мы отстреливались, но мужиков останавливали лишь попадания в голову. А в таких условиях, когда свет фонарей метался во все стороны, тяжело было попасть в небольшой овальный объект, который ещё и приближался с большой скоростью. Поэтому нам удалось убить лишь четырёх противников, а остальные семеро повалили нас на пол и стали метелить так, будто мы задолжали им по десять мешков пшеницы и стог сена.

Мой рот мигом наполнился кровью, перед глазами всё поплыло, а рёбра весело затрещали. И я уже готовится отойти в Рай, где меня ждали гурии и десять тысяч долларов, но мужики вдруг перестали мутузить наш дуэт и куда-то нас потащили, бесцеремонно взяв за ноги.

Как оказалось, наш вынужденный путь лежал к тому самому люку в полу. А уже за ним обнаружились каменные ступени, кои я пересчитал своей спиной. Потом меня потащили по подземному коридору, где до моих ушей стали доноситься звуки заунывного пения и перед глазами заплясали отсветы живого пламени. Неужели опять вампиры? Что же происходит?

Моё недоумение стало ещё больше, когда мужики притащили меня и избитого Валерона в овальный подземный зал, где на стенах висели факелы. В их свете блестели потные обнажённые женские тела. Женщины пели и извивались в диковинном танце вокруг продолговатого камня, на котором лежал распятый Испанец с кляпом во рту. Над головой охотника покоился перевёрнутый крест. Но я лишь мельком взглянул на него, больше увлечённый разглядыванием женских фигур. Все они оказались красивыми, подтянутыми и у них даже не имелось жирка на боках или целлюлита на задницах, хотя среди женщин наличествовали и те, кому было хорошо за тридцать. Заметил я среди них и ту метёлку из столовой.

А ещё здесь находились местные мужики, которых было десятка два и все они влюблённо таращились на женщин. В их глазах царило лишь неистребимое желание идти за этими дамами хоть на край света.

И даже когда на пол замертво рухнул один из мужиков, в груди которого зияли два пулевых отверстия, полученные в церкви, никто из местных не двинулся, чтобы помочь ему.

Я же вздрогнул от звука упавшего тела, сплюнул кровь, а потом угрюмо покосился на двух человек, которые крепко держали меня за руки и не давали встать. Мне можно было лишь сидеть, вытянув ноги.

Остальные охотники находились примерно в таких же условиях, как и я, ну, кроме Испанца. Тот лежал на камне. А вот в Бульдога, Молчуна и Профессора тоже вцепились грабли мужчин.

Тем временем лишившийся очков гном, близоруко щурясь, посмотрел на меня печальными глазами, шмыгнул разбитым носом и сухо, без страха, спросил у женщин:

— Что вы хотите сделать с нами?