Одарю тебя трижды

— Приведешь такого, какой есть. На той неделе, на день рождения Мерседес.

— Непременно, великий маршал.

— Спасибо за согласие, за обещание, — едко поблагодарил Бетанкур, засовывая палец Аруфе в зубы.

— Как идут дела в Зеленом крае?

— По-прежнему любят свой край.

— Очень?

— Так точно, маршал, до того, что родиной называют, матерью.

— Они и друг к другу не питают, кажется, ненависти… — Маршал призадумался. — Не в меру дружны между собой, а это плохо — ни к чему нам. Разобщить их надо. Силой — неудобно и некрасиво. Вырубим там леса, будто нужда у нас в древесине, а на вымершей земле жить не станут. Вырубим там леса, полковник, и выродятся они, выродятся.

— Так и будет, великий маршал.

— Однако не разом, ты не в меру напорист, наступать будем постепенно, понемногу вырубать, и привыкнут они к этому. Переселенцам нужно создать хорошие условия, и в сертанах подкиньте им немного скота, десяток коров. А в сертанах каково положение?..

— Хорошо, пасут скот.

— В озерных селениях как ведут себя?

— К сожалению, так же — разумно. И землей интересуются, и небесами, пытливые люди, за звездами наблюдают, травы изучают, исследуют…

— Это пустяки. Все такие же тощие?

— Да, маршал… я бы сказал — смелые.

Тут Эдмондо Бетанкур поддал Аруфу коленкой, кошка мягко шлепнулась на пушистый ковер, а маршал снял великолепную маску и глаза в глаза уставился на полковника.

— Знай, полковник: одно у нас средство против них — раскормить, мой грандхалле. Направь к ним лучших поваров, умеющих отменно готовить свинину под острым соусом, и не жалейте специй, солений и приправ из моих складов — остро заправленное мясо вызывает жажду, хочется воды, еще больше — вина, а поскольку каждый старается урвать от жизни побольше удовольствия, то страсть к познанию мира сменится у них страстью к чревоугодию, а насыщая утробу, обрастая жиром, теряешь смелость, становишься апатичным, человек любит мясо, плоть, а свою — тем паче, и случись что, разъевшиеся не пойдут против и в сонной дремоте с чем угодно смирятся, слышишь, грандхалле?

— Так точно, грандиссимохалле…

— А теперь ступай, — так неожиданно сказал маршал, что полковнику показалось — ослышался он.

— Что… грандиссимохалле?

Великий маршал крепко обхватил грудь короткими пальцами и повторил:

— До свиданья, ступай.

Как он смотрел!

* * *