Одарю тебя трижды

— Попались бы сейчас мы с тобой! — без особой тревоги сказал полковник. — Делаем вид, что тебя из Средней Каморы привели, а плащ сухой!

— Ну и что?

— Выглянь, дождь идет.

— Я при чем, Федерико, вы меня в такую комнату поместили на ночь — ни окна, ни дверей. Хорошо хоть, ту штуку поставили мне там…

— По крыше ведь стучал, могла бы услышать.

— Не знаю, у меня сердце стучало вовсю, к тому же и уши завязали… Могла же я на ландо приехать сюда…

— И через мой роскошный сад на ландо проехала, по розам?

— Да, ландо не выручит, — засмеялась Сузи. — Наволе ничего не заподозрил?

— Нет, ночью дежурить заставил в саду, до вечера пролежал у меня под розами. Расстели-ка…

И полковник щедро обрызгал водой брошенный на ковер плащ, потом перекинул через спинку стула, чтоб кидалось в глаза. «Подойди ко мне, Сузи». — «Заачем?..» — снова игриво спросила женщина. «Заатем…», — в тон ей ответил бравый полковник, но тут Доменико осторожно захныкал: «Есть хочу-у, есть хочу-у!» — и полковник, разом перемахнув через столик, плюхнулся в мягкое кресло, пригладил встрепанные волосы, а Сузи торопливо застегнулась и неестественно прямо стала у дорогого инструмента, почтительно склонив голову.

— Где ты, Стелла, дорогая? — Полковник вскочил, приложился к ручке супруги, а исподтишка следившая за ним Сузанна прикусила губку. — Впрочем, да… разумеется… Позволь мне остаться, любоваться тобой.

— Пожалуйста, любуйся.

— Очень нравишься мне, когда играешь… бархатисто… А вы позанимайтесь с ней как следует, не то придется вам иметь дело со мной.

— Не пожалею ни сил, ни стараний, грандхалле, — заверила Сузи и, чуть приподняв платье, слегка присела.

— А ты, малый, поешь вон печенья, если голоден, полезно сладкое.

— Он и ходит?! — равнодушно удивилась Стелла.

— Очень даже искусно… Замечательная игрушка, и заводить не надо…

— Начнем, — оборвала его Стелла…

И началось: две женщины подсели к блестящему инструменту, полковник развалился в мягком кресле, Доменико запрыгнул на полку. «Раз и два, три-четыре, раз и два-три… — громко отсчитывала Сузанна, а Стелла, хотя и вяло, довольно умело переставляла пальцы по клавиатуре. — Три-четыре… а этот звук — па-ам — удобнее брать средним пальцем, высокочтимая госпожа», — заметила Сузи, Стелла попробовала и согласилась.

— Ах как удобно! Почему я не догадалась…

Весьма бравурный исполнялся марш, однако бездушно играла Стелла, развинченно… Но Доменико, прикорнувший на полке, даже при этой дурацкой музыке еле сдерживал тяжелые слезы, несчастный скиталец… А полковник Сезар весь ушел в мысли странные, путаные, — мучило его ощущение повторности всего этого. Он внимательно разглядывал пол, стулья — да, да, все это было уже когда-то, хоть и не вспоминается, где и когда, — и тщился уловить что-то смутное, неуловимое, ухватиться тянуло за что-то незримое, ускользавшее, ах, что-то дале-кое-предалекое, но явно его, бывшее в нем, из глубин души исходившее, жуть брала — до того знакомое, и он переключился на более простые мысли. «Интересно, где зачали этих двух женщин, как я познакомился с каждой из них, как мы очутились сейчас тут? — вопрошал, размышляя, полковник Сезар. — Чего ради пошла за меня Стелла? Правда, красивый я, но она же никогда не любила меня, почему же пошла? Или вот эта — влюбилась да еще жаждет риска, а что с ними было б, не родись я вообще… Пропасть не пропали б, положим, без меня обошлись бы отлично, все они — суки, а все-таки… где б сейчас были, разве не странно, что все мы тут — трое…» Доменико не шел в счет — именно тот, ради которого, из-за кого происходили все эти сумбурные события, — чудно, не правда ль? Вы же здесь еще, друг досужий, рядом со мной…