Одарю тебя трижды

«Или вот предки, разве счесть наших предков, столько их было, — продолжал полковник Сезар свои простые, сложно запутанные рассуждения, — и если б с одним из них случилось что-либо до времени… Ах, как случайно появляется на свет человек, хе, хе-хее, и откуда мы только беремся… Окочурься до времени один только предок из целой оравы, а что проще смерти, — не было бы нас здесь сейчас, это точно; копье, миновавшее неизвестного предка, миновало и нас всех — уйму всяких людей; поди узнай свою судьбу… сколько всего избежали в веках, чтобы в эту минуту всем троим быть нам вместе, сколько опасностей, о которых ведать не ведаем, много раньше, еще до рождения, черт знает сколько грозило всего, сколько подстерегало бед, но избежали, отвела их судьба, чтобы мы все трое сейчас оказались здесь, а раз нас трое, то, выходит, трижды избежали массу всего, но, впрочем, все это было! К тому же, ах…» И тут так просто оборвали его мысли, плутавшие в неведомых глубинах, — Сузанна отставила ногу назад и, неприметно для высочайшей особы, осторожно подтянула подол до колен, обнажая ногу, и мишурный полковник, вынырнув из генеалогических глубин, позабыв о причудах судьбы, погрозил пальцем Доменико, невзначай скользнувшего взглядом в их сторону да так и оцепеневшего — и на потолок перевел взор застрявший в Каморе скиталец… А у полковника раздвоилось тело, и как неравно! На одной стороне оказались глаза, нашедшие дело, на другой — все остальное: утерявшие зрение, ослепленные завистью пальцы, щеки, губы; о, как завидовали глазам, поедавшим плоть, крупные пухлые губы, им тоже хотелось занятия — дразняще-возбуждающе вкусного, щекотно-опасного, и полковнику, распаленному голенью, захотелось большего, и он сообразил:

— Стелла, Стеллита, цып-цып-цыпочка… Сейчас ты прекрасно играешь, но одно дело — здесь, у себя, где ты спокойна, а там, среди высоких гостей, наверняка разволнуешься и вообще — не будешь же все время на клавиши смотреть, а если понадобится ответить улыбкой на улыбку? Если угодно знать мое мнение, ты и закрыв глаза должна уметь играть… На всякий случай, Стеллита…

— Я умею, — возомнила о себе Стелла.

И пока она играла закрыв глаза, Сузанна одарила возлюбленного двумя рискованными воздушными поцелуями.

— Видишь, сыграла.

— Сдается, ты не плотно закрыла свои безупречно красивые глаза, душа моя, — раззадорил ее бравый полковник. — Наверняка подглядывала…

— Что ты, нет… Да, пожалуй…

— Иначе не сумела бы, душа моя.

— Если не веришь, то…

— Поверю лишь так, — и полковник, крепко завязав ей глаза черным платком, пошутил:

— Если сумеешь сыграть, конечно.

Стелла играла, и совсем недурно, а полковник целовал Сузанну в шею, запустив руку в ее блестящие волосы.

— Ну — играю, играю? — спросила запечатанноглазая Стелла.

— Да, ничего получается, — сказал полковник. Сузанна гладила пальцем его по носу. — Давай играй дальше.

Оторопело смотрел на них с высокой полки Доменико.

— А в предложенном мною ритме сумеете, высокочтимая? — почтительно спросила Сузи, сунув руку полковнику за пазуху.

— Сумеешь, Стеллита, м-м-м, а? — поинтересовался полковник — щекотно было очень.

— Ясно, сумею, — убежденно сказала Стелла.

— Давайте попробуем, высокочтимая госпожа, ну-ка! — подстегнула ее Сузи, мерно прихлопывая в ладоши и при этом легонько куснула полковника в ухо, а Доменико опять почувствовал омерзительную тошноту.

Великий вакейро Зе Морейра стеснялся сидеть на коне рядом с женой.

— Замечательно, — вставила, продолжая хлопать в ладоши, Сузи, признававшая лишь рискованную любовь, и, припав к груди полковника, скользнула руками ему под мышки, уже за его спиной отбивая ритм пылавшими от вожделения ладонями, и бойко играла глазоповязанная Стелла. Наконец Сузи оторвала кое-как уста от пышных полковничьих губ и проворковала:

— А теперь попробуем сыграть аритмично, если сумеете — будет великолепно, высокочтимая госпожа, — а сама повернула голову полковника к Доменико, безмолвно предлагая что-то знаками.

Догадливый полковник жестами же повелел Доменико: «Бей в ладоши». «Я?» — ничего не поняв, тот приложил палец к груди. Тогда полковник вместе с прилипшей к нему Сузанной на цыпочках подошел к полке, вместе с ней взгромоздился на стул и шепнул Доменико: «Хлопай, не то брошу тебя к Мичинио, пащенок…»