Одд и ледяные великаны

– Разговоры бесплатны, – сказал Одд, – однако мудрец не станет тратить слова понапрасну. – Так частенько говаривал его отец.

– Я просто хотел бы отметить, что мы только зря тратим время. Нам никак не добраться до Радужного моста. Но даже если каким-то чудом мы пройдем на ту сторону, посмотри на нас… Мы – животные, ты еле ходишь. Нам не одолеть ледяных великанов. Затея как есть безнадежная.

– Он прав, – сказал лис.

– Если все так безнадежно, – сказал Одд, – почему вы идете со мной?

Лис и медведь ничего не сказали. Снег искрился на солнце, слепил глаза и заставлял Одда щуриться.

– Все равно больше нечем заняться, – сказал медведь чуть погодя.

– Туда, наверх! – сказал Одд и покрепче вцепился в медвежий мех, когда они стали карабкаться вверх по склону крутого холма. За холмом уже виднелись горы.

– Здесь, – сказал Одд. Водопад был одним из его самых любимых мест в мире. С начала весны и почти до середины зимы поток чистой воды срывался с каменного уступа на высоте в сотню футов и падал в долину, где выбил в скалах бассейн. В разгаре лета, когда солнце почти не садилось за горизонт, жители деревни частенько хаживали к водопаду и плескались в бассейне, подставляя головы под струи воды.

Сейчас вода в водопаде замерзла и превратилась в витой ледяной столб из огромных прозрачных сосулек.

– Это водопад, – сказал Одд. – Раньше я часто сюда приходил. Когда вода падает вниз и когда светит яркое солнце, здесь бывает радуга. Огромный круг радуги вокруг всего водопада.

– Воды-то нет, – сказал лис. – Нет воды, нет и радуги.

– Вода есть, – сказал Одд. – Просто она замерзла.

Он слез с медвежьей спины, снял с пояса топор и, пристроив под руку костыль, заковылял по льду к замерзшему водопаду. Выбрав, где встать, он покрепче оперся на костыль и взмахнул топором. Звон металла, бьющего в ледяной столб, гремел эхом в холмах, и казалось, что целое войско взялось колоть лед…

Раздался громкий треск, и сосулька, размером сравнимая с Оддом, рухнула на поверхность замерзшего озерца.

– Умно, – сказал медведь тоном, явно подразумевавшим прямо противоположное. – Ты ее грохнул.

– Да, – сказал Одд. Он осмотрел ледяные осколки, выбрал самый большой кусок с более-менее ровными сколами, пристроил его на камне на краешке замерзшего озерца и задумчиво уставился на него.

– Как по мне, – сказал лис, – это просто кусок льда.

– Да, – сказал Одд. – Я думаю, радуги застывают во льду, когда вода замерзает.

Мальчик достал нож и принялся вычерчивать лезвием контуры на куске льда, примериваясь то так, то этак, стараясь делать бороздки поглубже.

Орел кружил в вышине, почти невидимый в лучах зимнего солнца.

– Что-то он долго там кружит, – сказал медведь. – Думаешь, он что-то ищет?

– Я за него беспокоюсь, – сказал лис. – Тяжко, наверное, быть орлом. Как бы он не потерялся в орлиной природе. Когда я был конем…

– В смысле, кобылой? – фыркнул медведь.

Лис обиженно вскинул голову и пошел прочь. Одд отложил нож и снова взялся за топор.

– Я иногда видел радуги на снегу, – сказал он достаточно громко, чтобы лис тоже услышал, – и на стенах домов, когда солнце светит сквозь сосульки. И я подумал: лед – это просто вода, значит, и в нем тоже должны быть радуги. Когда вода замерзает, радуги остаются запертыми внутри, как рыба в мелком пруду, вмерзшая в лед. А солнечный свет выпускает радуги на волю.

Одд встал на колени и обрушил топор на размеченный кусок льда. Ничего путного не получилось: топор отскочил и чуть не вонзился Одду в ногу.

– Так ты только сломаешь топор, – сказал лис. – Или сам покалечишься. Погоди.

Пару минут он обнюхивал сугробы вокруг замерзшего озерца. Потом принялся рыть лапами снег.

– Вот, – сказал он. – Вот что тебе нужно. – Он положил лапу на серый камень, выкопанный им из-под снега.

Одд поднял камень, который с легкостью вышел из мерзлой земли. Оказалось, что это кремень. Одна его часть была серой, но другая – прозрачная часть кремня – была темно-розовой, как мясо лосося, и вроде бы сколотой по краям.

– Не трогай края, – сказал лис. – Они острые. Очень острые. Эти штуковины делали на совесть, а если сработать их с должным старанием, они долго не тупятся.

– Что это?

– Каменный ручной топор. Раньше здесь совершались жертвоприношения, на том большом камне, и такими орудиями забивали животных и срезали мясо с костей.

– Откуда ты знаешь? – спросил Одд.

В голосе лиса, когда он ответил, звучала гордость и самодовольство:

– Кому, по-твоему, они приносили жертвы?

Одд вернулся к размеченному ледяному куску. Провел руками по льду, скользкому, точно рыба, и начал долбить по нему кремнем. Камень казался теплым в его руках. Даже горячим.

– Он горячий, – сказал Одд.

– А то ж! – сказал лис, явно довольный собой.

Лед послушно откалывался под ударами кремневого топора, как того хотел Одд. В конце концов у него получилась почти треугольная фигура, чуть толще с одной стороны, чем с другой.

Лис с медведем стояли поблизости и наблюдали. Орел спустился взглянуть, что происходит, уселся на голую ветку дерева и застыл как изваяние.